Грозовыми тропами - [18]

Залезли и замерли, прижавшись к стволу.

Внизу проходит патруль. Когда шаги солдат затихли вдалеке, мальчишки влезли еще выше. Потом Цыган пополз по толстому суку, который нависал над крышей кухни. Мальчишка развязал мешок и стал опускать в трубу узелки с порохом. Мешок опустел. Цыган бросил флажок с надписью «Армия «Трясогузки» и пополз обратно. Доложил командиру:

— Ни разу не промазал!

— Тихо! — шепнул Трясогузка.

Внизу под деревом бесшумно промелькнула девушка — та самая, которая подавала сигнал опасности, сестра Николая. Оглянувшись, она быстро пришлепнула к забору листовку.

Весело потрескивала печка. Толстая стеариновая свеча стояла на большом ящике, вокруг которого сидела вся армия.

Мика читал снятый с забора листок:

— «Трудовая Сибирь обливается кровью. Но чаша народного терпения переполнилась. Дни Колчака сочтены! Над белогвардейцами занесен карающий меч пролетариата.

Приближается первомайский праздник. Большевики-ленинцы призывают всех, кому дороги завоевания революции, отдать свои силы на борьбу с кровавой диктатурой «омского правителя»…

Мика придвинул листовку к Трясогузке и сказал:

— Вот они — кавычки! А ты спорил!

— Где?

— Омский правитель в кавычках, потому что никакой он не правитель, как и ты — не птица трясогузка!

— Ты что, меня с Колчаком равняешь?

Трясогузка вскочил от возмущения и больно ударился коленом об угол ящика. Свеча упала и погасла.

— Да я тебя!.. — зло закричал он.

— Бей! Я все равно по правилам писать буду! — тоже закричал Мика.

Наступила тишина. Лишь потрескивала печка. Причудливые отсветы огня прыгали по стенам и потолку подвала.

— Это что же, бунт? — не предвещающим добра голосом спросил Трясогузка. — Против командира?

— Не против командира, а против кулаков! — смело ответил Мика.

— А чем вас учить, как не кулаками?

— Учить? — переспросил Мика. — Ты бы хоть азбуку осилил, а уж потом других учил!

— А ты взял бы да научил меня! — остывая, сказал Трясогузка.

— Я и учил! — отозвался Мика. — Сколько раз начинали!

— Плохо, значит, учил! — буркнул Трясогузка.

— Как умел! — ответил Мика. — Не по-твоему!

— Мог бы и по-моему! Оно бы, может, лучше было!

— Так давай! — воскликнул Мика. — Цыган, зажги свечу!

Вспыхнул огонек. Не ожидавший такого поворота командир испытующе посмотрел на Мику — шутит или не шутит. Мика был серьезен.

— Садись! — сказал он Трясогузке и встал рядом с ним. — Повторяй за мной: а, б, в, г, д.

— Аа, бе, — начал Трясогузка.

— Ты не коза, блеять не надо! — нравоучительно произнес Мика и дал командиру подзатыльник.

Удар был слабый. Но и это символическое наказание подействовало на Трясогузку ошеломляюще.

Цыган отбежал в дальний угол, зарылся в солому, заткнул рот шапкой и затрясся от беззвучного смеха.

— Повторяй по пять букв! — снова потребовал Мика. — А, б, в, г, д.

На этот раз Трясогузка произнес все пять букв правильно.

Так ученик и учитель благополучно добрались до буквы «р». Тут опять командир ошибся.

— Ры, — произнес он.

— Слушать надо, а не рыкать! — сказал Мика и дал Трясогузке затрещину.

Цыган катался по соломе и хохотал на весь подвал.

Трясогузка медленно поднялся и сверху вниз глянул на маленького, тщедушного Мику — сейчас раздавит! Но тот, не дрогнув, выдержал его взгляд.

Цыган перестал хохотать. Было не до смеха — могла начаться настоящая драка.

Трясогузка быстро вскипал, быстро и успокаивался. Урок не кончился дракой. Командир отступил, но с честью.

— Некогда сейчас азбукой заниматься! — сказал он. — Доучим в другой раз… Спать ложитесь!

Он улегся первый.

Молча сидели Цыган и Мика у ящика со свечой и переглядывались. «Помириться бы!» — говорили их глаза.

— Эй! Начальник штаба! — грубовато произнес Трясогузка.

— Да! — с готовностью откликнулся Мика.

— Ну-ка, разъясни! — продолжал командир. — Там, в листовке, есть два слова: большевики и ленинцы. А мы кто — ленинцы или большевики?

— Конечно, ленинцы!.. Нас всего трое! Когда станет больше, будем большевиками!

— Почему трое? — возразил Трясогузка. — А кто эту листовку приклеил? Значит, нас больше, только мы не знаем всех, кто за красных стоит. Может, нас в городе тысяча!

— Правильно! — поддержал командира Цыган. — Выходит, мы и ленинцы и большевики!

— Я тоже так думаю! — важно сказал Трясогузка. — И еще ответь… Там про праздник написано. Когда он будет?

— Первого мая, — уверенно произнес Мика.

— Это я сам знаю! А первое когда будет?

— Сейчас скажу! — Мика подумал и сам задал вопрос: — Какое сегодня число?

— Знал бы — тебя не спрашивал. Считать я умею!

Цыган тоже не помнил, какое было число.

— Узнать завтра! — приказал Трясогузка. — Надо к празднику что-нибудь сообразить!

На столе коптилка, компас и карта. Над ней склонился командир партизанского отряда — пожилой, бородатый, усталый мужчина.

Молодой партизан вводит в землянку обходчика.

— Перебежчика привел! — шутит он.

Командир взглянул на обходчика.

— Беда, что ль, какая?

Обходчик сел на табуретку.

— Списали меня с железной дороги!

— Кто?

— Трясогузка.

— Кто? — не понял командир.

— А я почем знаю! Кондрат и тот не знает!

— Да говори же толком!

Обходчик лезет за пазуху, долго шарит и вытаскивает вчетверо сложенный листок.

— Готовь своих ребят к большому бою!