Грозовыми тропами - [20]

В депо действительно полный порядок. Когда полковник и адъютант вошли, их оглушил рабочий гул. Бронепоезд был облеплен людьми. Ремонт шел полным ходом.

Подбежал Платайс.

— Разрешите доложить!..

— Вижу! — прервал его довольный полковник. — Представляю вас к награде и прошу закончить ремонт к завтрашнему вечеру.

Платайс качнул головой.

— Трудно.

— Но совершенно необходимо! — возразил полковник. — Приказ Колчака!.. Если не возражаете, постараюсь вам помочь.

— Прошу вас! — воскликнул Платайс.

— Соберите людей.

— Прекратить работу! — зычно крикнул Платайс. — Всем собраться сюда!

Рабочие столпились у паровоза.

— Предоставляю вам право выбора! — негромко, но четко произнес полковник. — Либо к десяти часам вечера тридцатого апреля, то есть завтра, вы сдадите бронепоезд в полной готовности и спокойно разойдетесь по домам, либо ни один из вас живой из депо не выйдет!

Чтобы подтвердить свои слова, полковник приказал адъютанту:

— Усилить внутренний караул! Никого не впускать и не выпускать без моего личного разрешения!

Он снова взглянул на рабочих и добавил:

— Есть еще и третий вариант… Если закончите ремонт раньше срока — дайте сигнал гудком. Обещаю каждому по бутылке водки!

Рабочие заулыбались.

— Будем стараться! — за всех ответил Кондрат Васильевич.

Весь подвал увешан батистовыми флажками. Вместо древков — оструганные ветки. На одной стороне каждого флажка написано: «Красный», на другой — в две строки: «Да здравствует 1 Мая!» и «Армия «Трясогузки». Мика, мусоля огрызок чернильного карандаша, надписывает последний, самый большой флаг, прикрепленный к толстой палке.

Цыган, вскрыв топором банку, увязывает патроны в узелок.

Трясогузка укладывает в мешок продукты для заложников. Потом берет другой мешок и засовывает в него флажки. Потом выносит из угла винтовку и наган.

— Быстрей заканчивай! — говорит он Мике. — Уже стемнело! Пора встречать Первомай!

Через несколько минут, нагруженные мешками и узлами, мальчишки выползли из подвала и в темноте пошли вдоль реки. У Цыгана за спиной винтовка и гитара.

Дойдя до железной дороги, ребята разделились. Цыган отдал винтовку и прямиком направился к пакгаузу, а Трясогузка и Мика свернули в кусты, в обход.

И снова танцует и поет Цыган, развлекая часового, охраняющего заложников.

И снова Мика стоит на плечах у Трясогузки и просовывает сквозь прутья решетки еду, патроны, наган и винтовку.

Завершив эту операцию, мальчишки сошлись в тупике за сваленными в кучу старыми шпалами.

— Ну, теперь их голыми руками не возьмут! — шепчет Трясогузка. — Пошли украшать город! Как все флажки развесите, топайте к котельной. Я буду ждать!

Трясогузка взял самый большой флаг и исчез.

В депо горят костры. Несколько пулеметов тупо уставились на рабочих, снующих вокруг бронепоезда. Паровоз уже дымит и пофыркивает паром. Ремонт подходит к концу. Одни в последний раз простукивают колеса. Другие укладывают масляную ветошь в коробки букс. Несколько рабочих готовят брезентовые шланги, чтобы смыть с бронепоезда грязь.

— Шевелятся! — говорит один из солдат пулеметного расчета. — На выпивку рассчитывают!

— Жить захочешь — зашевелишься! — отвечает другой.

Из конторки вышел Платайс, взглянул на часы. Было без четверти девять. Поравнявшись с задним бронированным вагоном, он спросил у рабочих:

— Готово?

— Готово!

Такой же ответ он получил и у среднего и у переднего вагонов.

Из паровозной будки выглянул Кондрат Васильевич, весело крикнул:

— Господин барон! Не томите людей! Выпить хочется!

— Давай гудок! — разрешил Платайс.

Могучий густой рев заполнил депо. По этому сигналу рабочие набросились на колчаковцев, находившихся рядом с бронепоездом. Ремонтники прыгали на них сверху, с вагонов, сбивали с ног и обезоруживали.

Офицер прокричал какое-то ругательство и ухватился за кобуру. Платайс ребром ладони ударил его повыше локтя. Второй удар заставил колчаковца отлететь в сторону. Его подхватили рабочие, а Платайс побежал в хвост бронепоезда.

Засуетились пулеметчики у ворот депо. Против них были направлены брандспойты. Обжигающие струи кипятка оттеснили солдат от тупорылых «максимов». У задних ворот пулеметчики сдались, не сделав ни одного выстрела, а у передних произошла заминка.

Рабочий, поливавший колчаковцев кипятком, споткнулся и упал, сильно ударившись правой рукой о рельс. Он быстро вскочил, хотел поднять брандспойт и не мог. Кипяток лился на пропитанную мазутом землю. Рабочий беспомощно оглянулся, прижав к груди сломанную руку.

Кондрат Васильевич закрепил ручку гудка, выскочил из будки и побежал к рабочему.

Но колчаковцы уже опомнились. У пулемета залег солдат с тремя георгиевскими крестами. Рядом, у коробок с лентами, плюхнулся унтер-офицер.

«Не успеть!» — подумал Кондрат Васильевич.

Он бежал и видел дуло, прицельную рамку, голову солдата, прильнувшего к пулемету. Сейчас заговорит «максим» и…

Унтер-офицер локтем ударил георгиевского кавалера, а тот оторвался от прицельной рамки и стал что-то поправлять в пулемете. «Заело!» — мелькнула у Кондрата Васильевича радостная мысль. Он подхватил горячую кишку и хлестнул кипятком по колчаковцам.

Подоспели рабочие с винтовками. Унтер-офицер и солдат с крестами подняли руки.