— Эй, парень! Чего скалишь зубы? Иди помоги!
Цыган подбежал, взял лошадь под уздцы. Солдат уперся в задок телеги. Но колесо засело крепко, поклажа была очень тяжелой.
— Вагу нужно! — подсказал Цыган.
Солдат задумчиво поскреб подбородок и вытащил из телеги топор.
— Пойду, вырублю, а ты придержи лошадь.
— Ладно!
Оставшись один, Цыган заглянул под брезент. В длинных ящиках лежали винтовки. Были в телеге и цинковые коробки с патронами.
Мальчишка прислушался. Где-то за кустами солдат вырубал вагу.
Цыган вытащил ящик с патронами и опустил его в дыру под мост. Всплеск был не очень громкий. Потом он отправил туда же одну винтовку.
Солдат притащил увесистую вагу, подставил ее под ось. Навалился — колесо поднялось.
— Трогай!
Цыган потянул лошадь за уздцы, и подвода благополучно миновала мост.
По грязному переулку ведут к железной дороге группу заключенных — человек двадцать. Это заложники. Колчаковская контрразведка задержала их до выяснения личности таинственной Трясогузки.
По тому же переулку сзади конвоя бредет Мика.
Около железной дороги стоит кирпичный пакгауз. В него и втолкнули всех заложников. Навесив на железную дверь большой замок, унтер-офицер приказал часовому:
— Не выводить! Передач не принимать! Все равно через пару дней в расход пустим.
По путям мимо пакгауза неторопливо проходит Мика. Посмотрел на часового, на дверь. Сбежал с насыпи в кусты. И вот он уже сзади пакгауза. Залег в зарослях и тоскливо смотрит на единственное окно, забранное прочной решеткой.
Вдоль забора у особняка полковника прогуливается Трясогузка. Внимательно смотрит на крыши, на старые деревья с толстыми ветками, нависшими над кухней и забором.
По улице ведут еще одну группу задержанных. Здесь только мужчины — рабочие депо. Среди них и Кондрат. Платайс шагает сбоку по тротуару. Три солдата покрикивают на рабочих, торопят их.
Трясогузка и Платайс идут навстречу друг другу. Мальчишка с ненавистью взглянул на гладко выбритое, сытое, спокойное лицо мужчины. А Платайс проводил беспризорника грустным сочувственным взглядом.
Трясогузка дошел до открытых ворот, а оттуда — Николай с пустым мешком. Увидел знакомого беспризорника, улыбнулся.
— A-а, приятель! Здорово!.. Как обмотки, хорошо сегодня завязаны?
— А ты, значит, вокруг полковника увиваешься? — зло спросил Трясогузка.
— Откуда ты знаешь, что здесь полковник?
— Я все знаю!
— Давно беспризорничаешь?
— С потопа!
— Звать-то как?
И Трясогузка чуть не проговорился.
— Тр… Трофим! — произнес он и, рассердившись, крикнул: — Чего привязался? Катись!..
Из трактира доносится веселая музыка. Распахнув дверь ногой, половой выводит пьяного офицера.
— Ну и нагрузились, ваше благородие!
— Не огор-чай меня без ну-ужды! — напевает офицер. — Может быть… последний раз!
Прислонив офицера к фонарному столбу, половой возвращается в трактир.
— Эй, человек!.. Где ты? — кричит пьяный.
— Дяденька, я помогу! — услужливо говорит Цыган и обхватывает офицера рукой.
Пальцы нащупали кобуру и ловко расстегнули ее.
— Человек! Почему ты стал таким маленьким? — лепечет пьяный. — Измельчал ныне человек!
Цыган опустил наган за рубаху и отбежал от офицера.
Подвал. Вся армия в сборе. Трясогузка анализирует результаты дневной разведки:
— Молодец, Цыган! Наган — это вещь! Винтовка тоже пригодится! Ну, а теперь насчет заключенных…
— Кормить их надо и воды дать! — говорит Мика.
— Выдумал еще! Еду раздавать! — возразил Цыган.
— Тогда я свою порцию носить буду!
— Валяй!.. Если загнуться хочешь!.. Да за еду двумя руками держаться надо! — горячится Цыган и вытягивает обе руки с растопыренными пальцами.
Трясогузка ударил его по рукам.
— Загребала!.. Еду дадим! Их из-за нас посадили. Из-за поезда!.. Мика, пиши записку: кормить будем каждую ночь! А ты, Цыган, готовь воду! Бутылки в углу!
Слышится лихой перезвон гитары, одобрительный гул голосов. А здесь, у задней стены, в темноте Мика стоит на плечах Трясогузки и просовывает сквозь прутья решетки бутылки с водой и консервные банки.
Хохочет часовой у дверей пакгауза. Пересмеиваются солдаты, наблюдая за Цыганом, который дает бесплатный концерт для отправляющихся на фронт колчаковцев.
На путях стоит длинный эшелон. К нему от водокачки пятится паровоз.
Цыган то поет под гитару, то пляшет. Он устал. Пот выступил на лбу, но мальчишка продолжает свой концерт.
Наконец среди солдат появляются Мика и Трясогузка. Цыган на полуслове обрывает песню и бежит к друзьям.
— Стой! Попляши еще! — кричит часовой.
— В следующий раз!
И снова мальчишки в подвале. Трясогузка и Цыган пригоршнями берут порох из бочки и увязывают его в куски батиста. Растет горка узелков с порохом.
Из такого же куска батиста Мика готовит флажок. Все надписи сделаны. Осталось поставить кавычки.
Подошел Трясогузка, посмотрел.
— Да на что ты этих головастиков каждый раз малюешь?
— А как же! — удивился Мика. — Кавычки обязательно! Ты же на самом деле не трясогузка.
— Все эти флажки — ерунда! — говорит Цыган.
— Ты против знамени? — сердито спросил Трясогузка.
— Да нет… С ним только сложно!
Мика и Трясогузка задумались.
— Может, и верно! — произнес командир. — Ну ладно! В последний раз!
Около особняка полковника скупо светит уличный фонарь. У забора появляются три тени: Трясогузка, Цыган с мешком и Мика. Они по очереди забираются на забор, а оттуда — на дерево.
