Грозовое лето - [37]
— Разумеется, — еле приметно улыбнулся Галин. — Шепихин умен и осторожен… Мой агент сообщает, что Шепихин хочет сперва разоружить отряды в кантонах, расформировать отдельные башкирские полки, увести подальше башкирское войско, и тогда вы, ваша милость, очутитесь в пустоте. Никто за вас не заступится!
Валидов плотно растер ладонями лицо, словно хотел вдавить под кожу темные оспинки, вздохнул, подошел к окну. Смеркалось. Сад у Караван-сарая был угрюмый, деревья, скованные морозами, занесенные снегом, стояли сгорбившись, словно пригорюнились и безмолвно жаловались на свою горькую судьбину. У Валидова на душе тоже было беспросветно тоскливо… Он закурил, протянул портсигар с папиросами Галину и, с усилием волоча ноги, вернулся к столу.
— При царе к нам, башкирам, относились лучше, — пожаловался он. — Башкирский корпус наименовали двадцать четвертой дивизией… Третий башкирский полк уже расформирован. Вчера Нарышкин через Федорова вручил мне и генералу Савичу-Заболоцкому новые распоряжения штаба Колчака.
— Новые? — с недоверием спросил Галин.
— Ну, положим, не новые, но построже прежних, — уточнил Заки. — Полное подчинение башкирских частей военному командованию Колчака, без вмешательства… гм… гражданских лиц… Служба башкирских частей на общих основаниях с русскими войсками…
— Гражданские лица — это кто, мы с вами?
— Так получается, — беспомощно пожал плечами Заки. — Все башкирское правительство.
— Мы обещали народу независимость! — прерывающимся от волнения голосом воскликнул Галин. — Я Колчаку служить не собираюсь!..
— А что ты станешь делать? Уйдешь с башкирскими полками к красным?
— Либо к красным, либо по домам!.. А мне и одной пули хватит!..
— Застрелиться всегда успеешь, — заверил его Валидов. — А пока не раскисай! Автономию мы все равно получим, и не от лицемера Колчака, а от красных!.. Удержим ли мы автономию? Превратим ли ее в полную независимость? Ну, это зависит от нас!.. Пока мы не арестованы и не расстреляны колчаковцами в овраге за городом, надо действовать! Главное — сохранить войска!.. Посылай шифровку нашим представителям при Уфимском губревкоме — пусть не тянут с заключением договора с Советами. В нашем распоряжении всего два-три дня. Не больше!
Теперь Заки опять овладел собою и говорил по-обычному властно, и Галин, как с ним не раз случалось, безропотно подчинился своему повелителю.
Отпустив его, Заки начал писать письмо правительству Алаш-Орды, чтобы заверить казахских националистов в дружбе, в незыблемости военного союза.
«…Верю, что, объединив башкирский и казахский народы, мы создадим сильное мусульманское государство… Моя к вам просьба: не верьте большевикам, продолжайте с ними борьбу до последней возможности!..»
Теперь Валидов не терял напрасно ни дня, ни часа, работал с лихорадочной быстротою, воодушевляя и сплачивая сподвижников. На следующий же день состоялось заседание правительства — постановили немедленно создать ревком на землях Малой Башкирии, всем башкирским войскам было приказано начинать борьбу против частей Колчака и Дутова. Шестнадцатого февраля земли Малой Башкирии были названы Башкирской Советской республикой, входящей в Российскую Федерацию. Восемнадцатого февраля семь башкирских полков перешли на сторону Красной Армии. Генерал Савич-Заболоцкий с конвоем убежал в штаб Дутова. В тот же день пришел по телеграфу новый приказ Колчака об аресте Валидова и всех членов башкирского правительства, но Заки под охраной первого башкирского полка в сопровождении министров и чиновников уже уехал из Оренбурга.
В деревне Темясево был создан Временный башкирский ревком; военным комиссаром, как все и ожидали, стал Заки Валидов.
Он цеплялся за власть, во сне и наяву видел себя правителем великой и независимой Башкирии.
Он посылал в кантоны гонцов с наистрожайшими приказами проводить мобилизацию, хватать за шиворот и старого, и малого, чтобы собрать под своими знаменами грозную силу. Он требовал от своих уполномоченных рвения — безотлагательного заключения договора с Москвою и помощи от Советского правительства деньгами, помощи оружием, помощи провизией и обмундированием.
Здесь-то его и отыскал гонец от Сафуана Курбанова. Прочитав донесение, Заки глухо застонал, потрясая кулаками:
— Будь ты проклят аллахом! О, самодур!..
— Что стряслось, эфенде? — подскочили к нему раболепные штабисты.
Лицо Валидова напряглось, оспины залились темной синевою.
— Кулсубай не ужился с красными и увел отряд в степь!
— Эфенде…
— Называйте меня товарищем комиссаром…
— Товарищ комиссар!
Но Валидов не слушал адъютанта, бушевал:
— А я так надеялся на Сафуана!.. Болтун, интриган, пьяница этот Сафуан! Повешу на первой попавшейся осине!
В штаб пришел, услыхав об отступничестве Кулсубая, комиссар внутренних дел Тухватуллин, равнодушно полюбовался яростно кричащим Заки — он уже привык к его истерикам — и предложил:
— А если отыскать Кулсубая и приказать ему покаяться и вернуться к красным?
— Они его расстреляют за измену! Коммунисты таких преступлений не прощают… Кулсубай, конечно, негодяй, вероломный, но и пренебрегать им преждевременно! Пригодится!.. Где вестовой? Пишите приказ: «Кулсубаю-агаю увести отряд в горы, вести партизанскую, мелкую — подчеркните: мел-е-елку-у-ую! — войну с колчаковцами. Грабить склады, обозы. И — не рисковать! Ждать моего вызова…»
Казалось бы, культовый образ Салавата Юлаева разработан всесторонне. Тем не менее он продолжает будоражить умы творческих людей, оставаясь неисчерпаемым источником вдохновения и объектом их самого пристального внимания. Проявил интерес к этой теме и писатель Яныбай Хамматов, прославившийся своими романами о великих событиях исторического прошлого башкирского народа, создатель целой галереи образов его выдающихся представителей. Вплетая в канву изображаемой в романе исторической действительности фольклорные мотивы, эпизоды из детства, юношеской поры и зрелости легендарного Салавата, тему его безграничной любви к отечеству, к близким и фрагменты поэтического творчества, автор старается передать мощь его духа, исследует и показывает истоки его патриотизма, представляя народного героя как одно из реальных воплощений эпического образа Урал-батыра.
В романе-дилогии известного башкирского прозаика Яныбая Хамматова рассказывается о боевых действиях в войне 1812–1814 годов против армии Наполеона башкирских казаков, прозванных за меткость стрельбы из лука «северными амурами». Автор прослеживает путь башкирских казачьих полков от Бородинского поля до Парижа, создает выразительные образы героев Отечественной войны. Роман написан по мотивам башкирского героического эпоса и по архивным материалам.
В романе наряду с тяжелой, безрадостной жизнью дореволюционной башкирской деревни ярко показан быт старателей и рабочих. Здесь жизнь еще сложнее, поэтому классовое разделение общества, революционная борьба проявляются еще резче и многограннее.
На страницах романа показан процесс вхождения Башкортостана в состав Российского государства. Здесь также отслеживается развитие взаимоотношений башкирского и русского народов на фоне эпохальных событий периода правления Ивана Грозного, междувластия и воцарения династии Романовых.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В коротких рассказах молодой автор касается злободневных проблем, бичует бюрократизм, показуху, стяжательство, пьянство, властолюбие, угодничество и другие негативные явления жизни.
Автобиографическая повесть известного кировского писателя А. А. Филева (1915—1976) о детстве, комсомольской юности деревенского подростка, познании жизни, формировании характера в полные больших событий 20—30-е годы.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Имя Льва Георгиевича Капланова неотделимо от дела охраны природы и изучения животного мира. Этот скромный человек и замечательный ученый, почти всю свою сознательную жизнь проведший в тайге, оставил заметный след в истории зоологии прежде всего как исследователь Дальнего Востока. О том особом интересе к тигру, который владел Л. Г. Каплановым, хорошо рассказано в настоящей повести.