Грозовое лето - [33]
— Значит, наш батальон развернется в полк?
— Пока ничего определенного не сказано… Командиром остаюсь я, мой заместитель — Кулсубай Ахмедин.
Командиры развеселились:
— Слава аллаху!
— Дай только волю Кулсубаю!
— Знаем мы этих анархистов!..
22
Утром к Загиту часовые привели двух джигитов в полувоенной форме, с плетками, — похоже, кавалеристов.
— Товарищ комбат, вот задержали у околицы, верхами ехали, говорят, что к вам с особо важным поручением, — доложил командир караула.
— Слушаю, — кивнул Загит.
— Нам нужен командир Отдельного башкирского батальона, — грубо, не приветствуя, как положено, заявил джигит постарше, с широким конопатым лицом.
— Да, я вас слушаю.
Джигиты с недоумением переглянулись: слишком молод был этот военный с живыми карими глазами, с высоким, ясным лбом, с темными вьющимися волосами. Но теперь и на войне, и в тылу все переменилось!..
— Если вы, агай, командир Отдельного башкирского батальона, то мы докладываем, что прислал нас командир башкирского войска Кулсубай-агай…
«Ого, уже не отряда, а башкирского войска!..»
— Кулсубай-агай зовет вас к себе в гости. Велел поварам скот резать, мясо варить.
— Велел побыстрее ехать! «Пусть, говорит, не задерживается!..» Мы в соседнем ауле, отсюда всего две-три версты, — так же непочтительно добавил молодой остроносый джигит.
«И на фронте не расстается с башкирскими обычаями!.. А как поступить? Мы ведь действительно земляки… Нет, буду вести себя по-военному!»
— Спасибо Кулсубаю-агаю за любезное приглашение, — медленно, выбирая осторожно самые верные слова, произнес Загит, — но в гости друг к другу мы станем ходить после войны. Сейчас недосуг!.. И передайте Кулсубаю-агаю, чтоб время попусту не терял, а сам приехал ко мне с рапортом. Был же он вчера в штабе дивизии, знает, что нам надо делать вместе… Об остальном договоримся, когда здесь встретимся… Проводи вестовых до околицы! — властно сказал Загит командиру караула.
Когда посланцы Кулсубая ушли, Загит расстегнул ворот гимнастерки, снял широкий ремень и растянулся на нарах. Настроение у него испортилось. «Если Кулсубай сразу начал нахальничать, то от неприятностей не убережешься. Показывает коготки!.. А ведь знает, что назначен моим заместителем, а следовательно, обязан первым прибыть ко мне…» В окна избы ветер кидал волны сухого снега. Загит то ли задремал, то ли задумался, но увидел себя подростком в родном доме, лежавшим на нарах под тулупом, рядом, прижавшись, спит Султангали. И ветер засыпает окна сухим снегом, раскачивает калитку, свистит в трубе… Голодно жили зимами, но вместе все были, в одном гнезде. И мачеха, и Гамиля, и Фарзана были еще живы. Бедные, умерли преждевременно, так и не насладившись радостями жизни!.. И после их кончины все пошло прахом, гнездо опустело, родной дом рухнул. Отец всю жизнь мечтал разбогатеть, но ему отчаянно не везло. Султангали сбился с пути из-за проклятого Нигматуллы. А судьба Апрахима до сих пор Загиту не известна…
В дверь постучали, вошел командир караула, стряхнул с шапки снег и сказал четко, по уставу, но дружелюбно:
— Товарищ комбат, вернулись эти самые вестовые, плачутся, просят их принять. Говорят, полные казаны мяса… И самогон найдется!.. Прикажете пустить?
— Нужен мне ихний самогон!.. Ну, пусти…
В избу протиснулись вестовые, закоченевшие — не разломиться; говорили они теперь жалобно, со слезою:
— Комбат-агай, нас Кулсубай-агай прогнал обратно, велел без вас не возвращаться, пусть, говорит, не на угощенье, а для делового разговора приедет!
«Как поступить разумнее?.. Сначала надо позвонить в штаб дивизии, узнать, — может, там вышло недоразумение и оттого Кулсубай так упрямится?»
— Посидите здесь, погрейтесь, мне пора наведаться в штаб, скоро вернусь, — сказал Загит вестовым.
Начальник штаба одобрил неуступчивость комбата, но посоветовал не портить отношений с Кулсубаем и съездить к нему, однако за трапезу не садиться, а ограничиться знакомством.
— Пусть это будет официальный визит!
Визит так визит… Загит толком не знал, чем визит отличается от обычного хождения в гости. Оставив заместителем командира первой роты, он с тремя ординарцами поехал к Кулсубаю Ахмедину.
На полдороге его встретил отряд джигитов, десять всадников с командиром, в малахаях, в сарык-ката — сапогах с войлочным голенищем, в чекменях — широкополых халатах с вышивкой шелками по подолу и вороту, с винтовками и саблями. При приближении Загита они выстроились у дороги, подняли сабли и запели под звуки курая:
На деревенской улице стояли джигиты, с любопытством рассматривая Загита, но по-военному не приветствовали, держались вольно. Мальчишки сидели на заборах, бежали вслед за всадниками, кричали весело:
— Эй, едут!.. Красный командир в гости едет, эй!..
Такая шумиха раздражала Загита. Усилием воли он заставил себя успокоиться, вспомнил наставление начальника штаба: «Не горячись! Разговаривай с Ахмединым хладнокровно, рассудительно. Он своенравный, злой, но командир опытный, смелый. Четыре месяца уже житья не дает белым. И он, и его отряд нам пригодятся!..» Значит, ничего не поделаешь, будем совершать визит, как положено…
Казалось бы, культовый образ Салавата Юлаева разработан всесторонне. Тем не менее он продолжает будоражить умы творческих людей, оставаясь неисчерпаемым источником вдохновения и объектом их самого пристального внимания. Проявил интерес к этой теме и писатель Яныбай Хамматов, прославившийся своими романами о великих событиях исторического прошлого башкирского народа, создатель целой галереи образов его выдающихся представителей. Вплетая в канву изображаемой в романе исторической действительности фольклорные мотивы, эпизоды из детства, юношеской поры и зрелости легендарного Салавата, тему его безграничной любви к отечеству, к близким и фрагменты поэтического творчества, автор старается передать мощь его духа, исследует и показывает истоки его патриотизма, представляя народного героя как одно из реальных воплощений эпического образа Урал-батыра.
В романе-дилогии известного башкирского прозаика Яныбая Хамматова рассказывается о боевых действиях в войне 1812–1814 годов против армии Наполеона башкирских казаков, прозванных за меткость стрельбы из лука «северными амурами». Автор прослеживает путь башкирских казачьих полков от Бородинского поля до Парижа, создает выразительные образы героев Отечественной войны. Роман написан по мотивам башкирского героического эпоса и по архивным материалам.
В романе наряду с тяжелой, безрадостной жизнью дореволюционной башкирской деревни ярко показан быт старателей и рабочих. Здесь жизнь еще сложнее, поэтому классовое разделение общества, революционная борьба проявляются еще резче и многограннее.
На страницах романа показан процесс вхождения Башкортостана в состав Российского государства. Здесь также отслеживается развитие взаимоотношений башкирского и русского народов на фоне эпохальных событий периода правления Ивана Грозного, междувластия и воцарения династии Романовых.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В коротких рассказах молодой автор касается злободневных проблем, бичует бюрократизм, показуху, стяжательство, пьянство, властолюбие, угодничество и другие негативные явления жизни.
Автобиографическая повесть известного кировского писателя А. А. Филева (1915—1976) о детстве, комсомольской юности деревенского подростка, познании жизни, формировании характера в полные больших событий 20—30-е годы.
Сюжет книги составляет история любви двух молодых людей, но при этом ставятся серьезные нравственные проблемы. В частности, автор показывает, как в нашей жизни духовное начало в человеке главенствует над его эгоистическими, узко материальными интересами.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Имя Льва Георгиевича Капланова неотделимо от дела охраны природы и изучения животного мира. Этот скромный человек и замечательный ученый, почти всю свою сознательную жизнь проведший в тайге, оставил заметный след в истории зоологии прежде всего как исследователь Дальнего Востока. О том особом интересе к тигру, который владел Л. Г. Каплановым, хорошо рассказано в настоящей повести.