Гроза над Элладой - [15]

После войны её герои получили достойные награды — троица великих воинов была освобождена от налогов в царскую казну, им вручили серебряные мечи с золотыми рукоятками; Ритатую пожаловали одно из загородных царских имений, лежащих на границе с Мегарой. Стратег понял, что ему подсунули опасный подарок, который не сегодня — завтра могут отнять. Или разграбить — граница-то совсем рядом. Но мегарцы даже не пытались присвоить имущество, принадлежащее загадочному полководцу. Поэтому имение процветало, там выращивали прекрасные оливы, дававшие щедрые урожаи, Ритатуй богател, прикупил себе парочку кораблей, которые возили оливковое масло не только на Крит, но и в Иберию, захваченную империей полвека назад. Он удачно женился, красавица жена родила ему мальчика, которого назвали Мариархом в честь прадеда, но вторая беременность проходила тяжело, Ритатуй остался вдовцом и запил. Да так запил, что не смог остановиться. Дня не проходило, чтобы к вечеру он не упивался в лёжку.

Все попытки Эгея привлечь талантливого алкоголика к командованию армией в войнах, которые вел усилившийся город Афины, не привели ни к чему — по утрам он был просто не способен отдавать внятные приказы, а те, которые удавалось расшифровать, исполнять никто не собирался, в виду их бредовости. Сегодня он присутствовал на крыльце храма Афины, где находились царь Эгей, его сын Тесей, верховные жрецы храмов Зевса, Посейдона, Афины и Ареса, известный дипломат Литапаст, сумевший внести раздор в союз государств центральной и северной Эллады, нынешний верховный стратег Якхикс и ещё какие-то незнакомые Кану люди.

Семья Норитов заняла место в рядах сотни Априкса, выстроившейся у самого подножия храма.

— Что-то поздненько ты сегодня! — так приветствовал Тенция его друг и коллега Адамант, внешне похожий на огромного рыжего ястреба. — Мы с Изолием уж было решили, что совсем не придёшь.

— Чтобы я, да отказался от славной потасовки?! — Тенций только головой покрутил. — Век тому не бывать! Просто подзаправиться решил покрепче, да сыновей подкормить. Помните, каково нам под Ферами пришлось? Если б мы накануне не отъелись впрок, натиска калидонцев могли и не сдюжить.

— Эгей велел приготовить добрый обоз, — сказал Изолий — статный атлет в позолоченных доспехах и пурпурном хитоне. — Так что недоедание нам не грозит. Сотник, рад тебя видеть!

Пятидесятилетний Априкс — старинный командир сотни оружейников и кузнецов радушно приветствовал своих грозных подчинённых. В отличие от них он не был великим бойцом, хотя рука у него была тяжела, а глаз верен. Зато он был идеальным сотником — слугой царю, отцом солдатам. Он умело командовал своим небольшим отрядом, и когда в разгар боя нужно было встать насмерть, сотня вставала насмерть, достаточно ей было услышать гордый клич Априкса:

— Кто отступит, тот — не афинянин! Умирать, где стоим!

Сыновья Тенция перемешались с сыновьями Изолия и Адаманта; Кан с Леоном приветствовали своего заядлого друга Кулиона Изолида — атлетически сложенного красавца с волосами цвета воронового крыла и синими, как небо, глазами. Кул — так его звали в быту — был записным сердцеедом и задавакой, но верным товарищем и дерзким смельчаком, непременным участником всех выходок младших сыновей достойного Тенция Норита. В преддверии смертельных сражений Кул облачился в кожаный панцирь и шлем с высоким гребнем и оловянным забралом.

— Ну, и куда вы запропастились, засони?! — насмешливо спросил друзей грозный Кулион Изолид. — Я уж думал, мне одному придётся имперскую сволочь на остров загонять!

— А ты что — никак на войну собрался?! — изумился Кан, локтём подпихивая Леона.

— Само собой! — гордо заявил Кул. — Куда ж ещё, по-твоему?!

— Судя по панцирю, на очередное свиданье, — улыбнулся меньшой Норит. — Такой панцирь хорошо служит только для того, чтобы девушки на части не разорвали.

— Это для тебя он нормально послужит, — развеселился и Леон. — Кулу для этого в чёрную бронзу облечься надо — у него девчонки совсем сумасшедшие!

— Мар! Эй, Мар! — крикнул Кул, решительно меняя тему разговора; когда его друзья начинали прикалываться, дискутировать с ними мог только насмешник Гермес. — Ты чего это от знакомых нос воротишь?!

Худой, как весло, подросток в золочёных доспехах молчком проталкивался к ступеням крыльца, куда уже взошла троица афинских героев, под глазом у него сочно налился сливовым цветом свежий синяк. Он явно не желал вступать в разговоры.

— Кто это его? — полюбопытствовал достойный сын Изолия.

— Я, — охотно удовлетворил любопытство друга Леон, скромно опустив очи долу. — А не будет к Висе с любезностями соваться. В следующий раз вообще голову набок сверну.

— Это ты правильно, дружище! — горячо поддержал грозного Леона свирепый Кул. — Вот наглости-то набрался, сморчок скрюченный! Я вот о чём хотел вас попросить, парни — когда с войны вернемся, помогите Вису похитить, я в долгу не останусь. Породнимся, подкрепим дружбу родственными связями…

— Отец всем троим головы оторвёт, — засомневался Кан. — Не знаю, как вам, а мне моя очень дорога.

— Зачем такой шлем лёгкий надел, если бестолковкой своей дорожишь? — хмыкнул Кул.