Гроза над Элладой - [17]

— Отцепись, липучка, — огрызнулся Мар. — Я не сделал ничего дурного, за что мне по морде дали?!

— Было бы за что — Леон бы тебе вообще голову оторвал, — не выдержав важного тона эксперта по классификации синяков, Кан захохотал и, скорчив таинственную мину, добавил, — У нас на замужество Висы другие виды. Как добрый и преданный друг, советую — если будешь проходить мимо нашего дома, не стесняйся — проходи мимо.

— Я из знатного и знаменитого рода, — напомнил младшим Норитам младший Брети. — Породниться с нами большая честь для любой семьи.

— А я из рода великих воинов! — зарычал Кулион Изолид. — И всегда готов показать тебе дорогу, которая ведёт в обход дома Норитов! Ты меня понял?!

Несмотря на то, что Кул был старше его на два года и втрое сильней, Мар набычился и процедил сквозь зубы:

— Война покажет, кто из какого рода, и кто кого в обход пошлёт!

Ситуация становилась тупиковой — Мар не испугался угроз, а надавать ему по шеям, как вчера, при взрослых воинах было невозможным делом. Вывел мальчишек из этой глухой западни хрипловатый голос Ритатуя:

— Мар! Эй, Мар! Нас война ждёт, между прочим! Не отставай!

Проводив уходящих Брети недоброжелательными взорами, юные афинские герои встали в строй в колонну по трое и, повинуясь команде отца и тысячника, зашагали навстречу подвигам и бессмертной славе. Они шли между толп провожающих, салютуя девушкам, бросающим цветы, и старикам, остающимся для защиты городских стен — и те, и другие ни грана не сомневались в победе. Одна из множества поклонниц Кула выбежала на дорогу и принародно расцеловала Изолида в губы, вызвав в толпе взрыв восторга, а в рядах молодых воинов вздохи — иронические и не совсем. Несколько букетов прилетело и Леону, который каждый раз, когда дождь из цветов осыпал его шлем, раскланивался любезно и многообещающе.

Кан цветов не ждал, он просто парил в облаках общего душевного подъёма и безотчётно улыбался гордости окружающих за грозную армию сильнейшего государства Средней Ахайи.

— Лови, братик! — услышал он так неожиданно, что не успел поймать огромную белую розу, брошенную Висой из толпы. — Удачи тебе, Кан! Удачи! Возвращайся с победой!

Кул оказался более подготовлен к девичьим подаркам — он перехватил цветок на лету и радостно замахал им в воздухе, но Леон бесцеремонно забрал розу и сунул её брату.

— Не понял! — взъерошился Изолид.

— Виса Кану смерть напророчила, — хмуро ответствовал Леон. — Цветок с пожеланием удачи может снять морок. Не тебе он предназначен, красавчик. А ты, Кан, храни его до конца войны, авось живыми вернёмся.

Кан помахал Висе цветком и постарался улыбнуться как можно шире, а потом засунул розу под панцирь. Жизнь ему стала казаться значительно привлекательней, а война не такой страшной.

Когда тысяча Тенция вышла из городских стен, ей было велено податься в сторонку, чтобы пропустить лёгкую пехоту и обоз. Якхикс, назначенный временным главнокомандующим афинского войска, посчитал правильным ориентироваться в походе на скорость движения гружёных повозок и осадных орудий.

Первыми из ворот показалась колонна беднейших жителей Афин, вооружённых ножами и дубинками, они дружно тянули лямки осадных орудий и правили колесницами с продовольствием и необходимыми в походе припасами. Ритатуй присвоил им гордое имя «Джиты», что на псевдо-критянском языке, по его мнению, означало «Бесстрашные». За ними гнали стада овец и быков, а также вели вьючных ослов люди, вооружённые копьями и топорами. Этих Ритатуй удостоил названия «Баши», что, опять-таки по псевдо-критянски должно было означать «Удальцы». И наконец, мимо Норитов прошествовали две тысячи бедняков в шлемах и верёвочных панцирях, со щитами и копьями.

Они так самозабвенно маршировали, старательно равняя ряды, что Кул не выдержал, скорчил презрительную гримасу:

— Ну, надо же! Такая рвань, а строят из себя гоплитов!

Но сыновья Тенция Норита были не так воспитаны, чтобы дать в обиду своих сограждан.

— Грудь у них защищена верёвочным панцирем или просто тканью хитона, это правда, — сурово ответил Гифон нахальному юнцу. — Но тем смелее сердца, прикрытые этими хитонами. Я счастлив, что принадлежу к племени, в котором живёт столько храбрецов!

— А я горжусь тем, что дружу с человеком, который на войну выходит в охотничьем панцире, — сострил Кан, дружески подталкивая Кула в бок. — Куда ни посмотри, кругом одни герои, за свой щит просто стыдно становится… Гифон, не будь занудой.

— И не трогай маленьких, — Торит играючи перехватил руку Гифона, занесённую для отвешивания подзатыльника шибко умному Кану.

— Спаси тебя боги, братец Торит, — улыбнулся спасённый, не двигаясь с места, — но я вообще-то в шлеме…

Десяток Фидия дружно похихикал, напряжение отступило, Кан счастливо улыбался, ему польстило то, что старшие братья приняли его помощь. Кул рассказал анекдот и был прощён.

Стоять пришлось долго. Сначала вслед за обозом, обгоняя его, промчалась на рысях трёхтысячная конница. Потом прошла двухтысячная царская гвардия. И только за ней двинулась самая уважаемая из ополчения тысяча Тенция. Наступила самая тяжёлая часть войны — манёвры.