Грезы президента. Из личных дневников академика С. И. Вавилова - [32]
13 января 1916
Одного боюсь, как бы эта поездка [в Москву] не оказалась просто этапным пунктом моей военной одиссеи ‹…› Узнаю ли я Итаку и осталась ли она для меня Итакой? Я ведь приезжаю совсем другим. Страшно.
14 января 1916
Ничего не понимаю, голова кружится, словно только что проснулся.
15 января 1916
То же самое. Словно проснулся. Протер глаза, вспомнил, и все пошло по старому, инстинктивно привычные движения и жесты до самых мелочей. Дома все застыло и только еще мрачнее тень печали и какого-то рока. Лида умерла. Тишь в доме, никого, кроме матери, бедной, тоскующей. Книги на привычных местах, по-прежнему ходят старые часы. И вот проснулся, о старом напоминают только погоны. Сразу тучи «безрельсности» – куда идти, надо что-нибудь начинать.
Посмотрел сегодня свой дневник за первые дни и месяцы войны. Удивительно бодрый. Сейчас совсем не то. Но это пробуждение, отсутствие всякой удивленности, как будто бы действительно the time was out of joints[168] и полтора года на самом деле прошли в один миг – вот что самое фантастическое. Или я болен? Опять хочу одного – опомниться.
20 января 1916
2 часа ночи, сижу в своей уютной комнате и думаю о Москве и о войне. Два сна, и я ни там, ни здесь. Какой-то сомнамбулизм.
27 января 1916
Я сейчас стараюсь наметить рельсы, по которым надо покатиться после войны. Трудно, обстановка печальная, и иногда проскальзывает даже отчаянная мысль остаться на военной службе. Хожу, нащупываю. Был у Лазарева – больной человек, в Мертвом переулке. Опять попал в «dumpfes Mauerloch»[169], но там хорошо, и стариной пахнет, и милое вспоминается. Рельсы мои – физика. Вот оно настоящее и «для себя» и «для других», и смерть не страшна.
Я мечтаю теперь только о «modus vivendi»[170], тихом и мирном.
9 февраля 1916
Хочется перемены, удара, свежего воздуха или даже катастрофы. ‹…› …оледенел и жизнь не хуже и не лучше смерти. Бога нужно.
16 февраля 1916
Целый день смотрел на небо. День сияющий, морозный и ветреный. С раннего утра на небе немцы, которых встречают по-богатому и щедро угощают. За каждым тянется цепочка белых шрапнельных барашков, стреляют очередями и несколькими батареями сразу, бедный немец поворачивает восвояси. А ночью столько звезд и так они блестящи, что по телу мурашки от восторга бегают. Но это не все. Пошли сегодня в 9-м часу вечера по обыкновению к сестрам, дорога идет высоко и хорошо виден весь западный горизонт. На северо-западе заметили поразительно яркую звезду красноватого цвета, низко над горизонтом. Звезда была так ярка, что ясно отражалась на снегу, и такой странной яркости я еще никогда не видал. Сестер не нашли, остался только уполномоченный барон Пурвитц (или что-то в этом роде), славный полустаричок. Пошли с ним смотреть звезду. Ахает. Я высказываю предположение, что это Венера или Марс, но едва ли так, наверное, очередной немецкий фокус. Смотрели минут десять, звезда начала как будто гаснуть, уменьшаться, вокруг нее (книзу) разлилось белое бледное широкое сияние, и она скрылась. Нашло облако? Надо бы посмотреть в астрономический календарь. Странна только эта сверхъестественная яркость и то, что звезда прямо с немецкой стороны, там, где ежеминутно вспыхивают их ракеты. Пошли к уполномоченному и часа 2 толковали о знамениях небесных, о том, как хорошо бы инсценировать перед немцами какое-нибудь «знамение» и подействовать на остатки немецкой Abergläubigkeit[171].
На земле интересного немного…
24 февраля 1916
Слежу за собой. Да, созерцание есть, но творчества нет, и похож я на ту же адскую машину, которую вечно набивают порохом, но которой никогда не суждено взорваться.
26 февраля 1916
Вся жизнь в тумане, и никогда не суждено увидеть самого себя и все ясно. Знать и не верить, знать и верить, не знать и верить, не знать и не верить – вот они умозрительные человеческие комбинации, и какую из них выбирать? Может быть, знание – нелепая вера, а вера – инстинктивное истинное знание, симптом существования: «Credo ergo sum»[172], но знание – прелестная игра (или не знание, а познавание), а человеку только и осталось одно – играть. Животные и отчасти мужики живут и, конечно, верят, уже потому, что живут, ну а мы – alli[173] – играем. Творчество – игра. Но кроме творчества и жизни есть еще – созерцание. Первые активны, второе – пассивно an und für sich[174], это нирвана полная, более страшная, чем смерть, отрицание себя самого, solo impsum non sum[175]. Мне, кажется, не дано ни то, ни другое, ни третье, мечусь в треугольнике и ищу положение равновесия.
2 марта 1916
Ищу опять покоя и медлительной мечтательности.
5 марта 1916
Вчера к вечеру находился в ужасно скептической прострации. На все положительно наплевать и сам не знаю почему. С тем и улегся спать. Сегодня настроен бодро, хочется за физику приняться.
6 марта 1916
На работу не ездил. Есть тут очень поэтическое местечко, Задвеевское кладбище, недалеко от церкви на высоком, крутом, круглом холме, заросшем можжевельником, корявыми соснами и жесткой травой, серые камни, позеленевшие деревянные кресты и весенняя тишина. Утром прошел туда, помечтал. Ну и больше за день, кажется, ничего.
«Литературная работа известного писателя-казахстанца Павла Косенко, автора книг „Свое лицо“, „Сердце остается одно“, „Иртыш и Нева“ и др., почти целиком посвящена художественному рассказу о культурных связях русского и казахского народов. В новую книгу писателя вошли биографические повести о поэте Павле Васильеве (1910—1937) и прозаике Антоне Сорокине (1884—1928), которые одними из первых ввели казахстанскую тематику в русскую литературу, а также цикл литературных портретов наших современников — выдающихся писателей и артистов Советского Казахстана. Повесть о Павле Васильеве, уже знакомая читателям, для настоящего издания значительно переработана.».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Флора Павловна Ясиновская (Литвинова) родилась 22 июля 1918 года. Физиолог, кандидат биологических наук, многолетний сотрудник электрофизиологической лаборатории Боткинской больницы, а затем Кардиоцентра Академии медицинских наук, автор ряда работ, посвященных физиологии сердца и кровообращения. В начале Великой Отечественной войны Флора Павловна после краткого участия в ополчении была эвакуирована вместе с маленький сыном в Куйбышев, где началась ее дружба с Д.Д. Шостаковичем и его семьей. Дружба с этой семьей продолжается долгие годы. После ареста в 1968 году сына, известного правозащитника Павла Литвинова, за участие в демонстрации против советского вторжения в Чехословакию Флора Павловна включается в правозащитное движение, активно участвует в сборе средств и в организации помощи политзаключенным и их семьям.
21 мая 1980 года исполняется 100 лет со дня рождения замечательного румынского поэта, прозаика, публициста Тудора Аргези. По решению ЮНЕСКО эта дата будет широко отмечена. Писатель Феодосий Видрашку знакомит читателя с жизнью и творчеством славного сына Румынии.
В этой книге рассказывается о жизни и деятельности виднейшего борца за свободную демократическую Румынию доктора Петру Грозы. Крупный помещик, владелец огромного состояния, широко образованный человек, доктор Петру Гроза в зрелом возрасте порывает с реакционным режимом буржуазной Румынии, отказывается от своего богатства и возглавляет крупнейшую крестьянскую организацию «Фронт земледельцев». В тесном союзе с коммунистами он боролся против фашистского режима в Румынии, возглавил первое в истории страны демократическое правительство.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Одна из первых монографий Александра Койре «Этюды о Галилее» представляет собой три, по словам самого автора, независимых друг от друга работы, которые тем не менее складываются в единое целое. В их центре – проблема рождения классической науки, становление идей Нового времени, сменивших антично-средневековые представления об устройстве мира и закономерностях физических явлений. Койре, видевший научную, философскую и религиозную мысли в тесной взаимосвязи друг с другом, обращается здесь к сюжетам и персонажам, которые будут находиться в поле внимания философа на протяжении значительной части его творческого пути.
Согласно популярной легенде, Д. И. Менделеев открыл свой знаменитый Периодический закон во сне. Историки науки давно опровергли этот апокриф, однако они никогда не сомневались относительно даты обнародования закона — 1 марта 1869 года. В этот день, как писал сам Менделеев, он направил первопечатную Таблицу «многим химикам». Но не ошибался ли ученый? Не выдавал ли желаемое за действительное? Известный историк Петр Дружинин впервые подверг критике общепринятые данные о публикации открытия. Опираясь на неизвестные архивные документы и неучтенные источники, автор смог не только заново выстроить хронологию появления в печати оригинального варианта Таблицы Менделеева, но и точно установить дату первой публикации Периодического закона — одного из фундаментальных законов естествознания.
Ив Жэнгра — профессор Квебекского университета в Монреале, один из основателей и научный директор канадской Обсерватории наук и технологий. В предлагаемой книге излагается ретроспективный взгляд на успехи и провалы наукометрических проектов, связанных с оценкой научной деятельности, использованием баз цитирования и бенчмаркинга. Автор в краткой и доступной форме излагает логику, историю и типичные ошибки в применении этих инструментов. Его позиция: несмотря на очевидную аналитическую ценность наукометрии в условиях стремительного роста и дифференциации научных направлений, попытки применить ее к оценке эффективности работы отдельных научных учреждений на коротких временных интервалах почти с неизбежностью приводят к манипулированию наукометрическими показателями, направленному на искусственное завышение позиций в рейтингах.
В монографии на основании широкого круга первоисточников предлагается новая трактовка одного из самых драматичных эпизодов истории европейской науки начала Нового времени – инквизиционного процесса над Галилео Галилеем 1633 года. Сам процесс и предшествующие ему события рассмотрены сквозь призму разнообразных контекстов эпохи: теологического, политического, социокультурного, личностно-психологического, научного, патронатного, риторического, логического, философского. Выполненное автором исследование показывает, что традиционная трактовка указанного события (дело Галилея как пример травли великого ученого церковными мракобесами и как иллюстрация противостояния передовой науки и церковной догматики) не вполне соответствует действительности, опровергается также и широко распространенное мнение, будто Галилей был предан суду инквизиции за защиту теории Коперника.