Гретхен - [141]

Гретхен погрузилась в размышления о том, насколько мама удовлетворена своей работой, если количество успешно социализировавшихся бывших преступников остается достаточно скромным. В этот момент в соседнюю комнату зашли Мари-Луиза с мамой. Гретхен их не видела, потому что сидела спиной к кабинету Мари-Луизы, но зато все прекрасно слышала.

– Ты сказала ему? – спросила Мари-Луиза.

– Вчера еще, – ответила мама. – Обиделся и разозлился. Как водится.

Гретхен уже хотела было крикнуть «Мам, я тут!», но притормозила, потому что мама продолжала говорить:

– Он вроде как опять завязал. Но у него это уже превратилось в рутину – ходит по кругу. С меня хватит! Он прекрасно знал, что я замужем и у меня есть дети! Ежу понятно, что мне мои дети важнее, чем он!

– Нет, эти мужики один другого чище! Все эгоисты, думают только о себе! – сказала Мари-Луиза. – Ну а ты-то сама как? Переживаешь?

Гретхен не стала дожидаться, что ответит мама. Стараясь не шуметь, она тихонько встала с маминого стула, пробралась на цыпочках к двери и выскочила в коридор, надеясь, что мама ее не заметила.

Глава тринадцатая,

в которой Гретхен разглядывает морской утес, сердится из-за того, что не обнаруживает там для себя ничего интересного, и добровольно берет на себя ночное телефонное дежурство

Во вторник Гретхен как порядочная явилась в школу и честно отсидела пять часов: ее никто не беспокоил, и она тихо подремывала, ни во что не включаясь. Со стороны одноклассников тоже никаких будоражащих сведений относительно Флориана и его высказываний в адрес Гретхен не поступало. Флориан относительно нее вообще никак не высказывался! Предложенные Гретхен принципы христианского человеколюбия, похоже, возымели свое действие!

Это отметила даже Габриэла.

– Мое почтение, старушка! – сказала она на большой перемене. – В очередной раз ты оказалась права!

Гретхен договорилась с папой, что он в час заедет за ней в школу. Они собирались поехать покупать купальник и босоножки. У папы, конечно, не было того изысканного вкуса, какой отличал Хинцеля, прекрасно умевшего выбирать для Гретхен одежду, но зато у папы имелся солидный кошелек, который он охотно вынимал из кармана по первой просьбе. Правда, он немало удивлялся тому, что какие-то три «тряпочки», из которых шились бикини, стоят дороже, чем футболка приличного размера, но тем не менее он покорно доставал необходимую сумму и расплачивался. А когда у него заканчивалась наличность, он спокойно пускал в ход свои карточки – American Express и Diners Club Card. Гретхен никогда не приходилось просить: «Пап, купи мне, пожалуйста, еще…» Наоборот, это папа ей все время предлагал: «Гретхен, не хочешь купить еще…»

Если бы у Гретхен были менее скромные потребности, то поход за купальником и босоножками закончился бы тем, что домой она вернулась бы обвешанная ворохом пакетов с модными покупками. За один свой обеденный перерыв папа, глазом не моргнув, мог потратить столько денег, сколько иные люди в месяц не зарабатывают. Но, отрешаясь от того, что Гретхен вообще шмотками особо не интересовалась и обходилась малым, она в принципе не вполне понимала, может ли папа с чистой совестью так сорить деньгами. В семье Закмайеров о деньгах не принято было говорить; разве что иногда в разговорах проскальзывало, что папа зарабатывает «хорошо», а мама «совсем не очень». Но их общий доход, дескать, таков, что беспокоиться абсолютно не о чем. Правда, время от времени Гретхен попадались на глаза папины выписки по счетам из банка, и она с удивлением обнаруживала, что папа в большом минусе. Если же Гретхен, от природы склонная к экономии и бюджетной дисциплине, спрашивала папу об этом, он только смеялся и говорил, что его минус – это так себе, мелочевка, потому что у него колоссальный лимитный кредит и что сегодня у любого порядочного человека имеются долги в силу специфики отечественной экономики, ориентированной на сохранение рабочих мест. Экономика, говорил папа, должна процветать, а процветать она может только тогда, когда люди радостно тратят свои честно заработанные деньги, а не маринуют их в кубышке.

Гретхен, признаться, не слишком разбиралась в этой материи, но почему-то сильно сомневалась в том, что отечественная экономика расцветет пышным цветом, если папа будет покупать французское вино, итальянскую обувь, немецкие машины, швейцарские часы, японские телевизоры и голландские розы. Она была уверена, что папа просто не умеет разумно обходиться с деньгами. Во всяком случае, со своими. С деньгами макаронной фабрики, например, он обходился, судя по всему, вполне разумно. Иначе он не доработался бы до такой ответственной должности – он был как-никак финансовым директором!

После успешного похода по магазинам Гретхен вылезла из папиной машины возле дома всего с шестью пакетами в руках. Папа поехал обратно на работу, на фабрику.

В пакетах у Гретхен были два купальника, две пары босоножек, четыре футболки, одно короткое платье, одни льняные брюки и разная полезная косметика. Гретхен, довольная таким уловом, пихнула боком дверь в парадную и столкнулась нос к носу с Конни. Он как раз вынимал почту из ящика.