Гремящий порог - [17]

— Здесь и родился,. Слыхали, поди, деревню Вороновку. От нашего корня и деревня пошла. Наш род спокон веку лоцманской. Через пороги суда водили. И я этим, считай, всю жизнь занимался. А внук вот на стройку подался, экскаваторщиком работает.

Старик сказал это просто, без досады, и Кузьма Сергеевич решился спросить: — И как это вам, не обидно?

— Это насчет экскаваторщика-то?

— Не только. А вот что жизнь повернула на другое.

— Это, стало быть, о стройке спрашиваете… Какая тут может быть обида? Что народ всем миром делает — все правильно. А такую махину иначе, как всем миром, не подымешь. Стало быть, правильно.

Воронов сказал это очень убежденно и в то же время очень просто, как нечто само собой разумеющееся. Кузьма Сергеевич почувствовал,- что старик не только умом, но и сердцем принимает его, Набатова, дело, не удручаясь и не сетуя, что это набатов-ское дело рушит весь уклад его жизни.

Старый лоцман был единомышленником, и Набатову неожиданно для самого себя захотелось поделиться с ним своими замыслами и тревогами.

— Я ведь неспроста, Кузьма Прокопьевич, насчет зимы уточнял,— пояснил он Воронову и рассказал, как задумано зимнее наступление на реку.

Воронов слушал, сдвинув густые кустистые брови.

— Круто задумано. Во всяком, стало быть, деле смелость нужна.

— И расчет,— подчеркнул Набатов.— Ошибки река не простит. Сто раз отмерь и… чтобы наверняка.

Воронов не то усмехнулся, не то улыбнулся.

— Наверняка только обухом бьют, да и то промах живет.

— Неутешительно говоришь, Кузьма Прокопьевич. И тогда старый лоцман улыбнулся вполне откровенно.

— Это про одного говорено, а коли всем миром ударить, промаха не будет.

На строительстве большого бетонного завода дела шли хорошо. Здесь Набатову пришлось даже не наступать, а обороняться.

— Техснаб нас держит. Я писал вам докладную. И все по-прежнему. Металла недодают. А если дают, не того профиля. Мне стыдно показываться в бригадах,— напустился на Кузьму Сергеевича молодой инженер, недавно назначенный начальником участка.

При этом у него были такие сердитые глаза, что Набатов сразу решил: за этот участок можно быть спокойным.

Однако же опасные настроения чувствовались и здесь. Нажимали на то, чтобы быстрее завершить начатые уже объекты. Задела на будущие месяцы было мало.

— Почему не разрабатываете котлован под главный бункер? — спросил Набатов. Но не смог получить вразумительного ответа. И понял, что и здесь, даже у этого горячего и энергичного начальника участка, нет уверенности в завтрашнем дне.

Набатов снова помрачнел: «Этого я вам, Евгений Адамович, не прощу! При случае сочтемся».

И на других участках, где он побывал после большого бетонного, повторялось с теми или иными вариациями то же самое.

За грудки Набатов больше никого не брал, но всем посоветовал ликвидаторские настроения сдать в архив.

Последняя остановка «Большого круга» — новая улица в правобережном жилом поселке. Вереницей потянулись желтые брусчатые коробки двухэтажных домов. Некоторые уже застеклены. Кое-где в форточку выведено колено попыхивающей дымком железной трубы. Это просушивают штукатурку и ма-лярку. Остальные, таких больше, дома смотрят на белый свет темными глазницами пустых оконных проемов. Между домами и там, где будут дворы, заботливо оставлены вековые сосны. Глянешь со стороны — и сдается, что зашли они из тайги, плотно обложившей поселок с трех сторон, полюбопытствовать, что тут делают эти неугомонные, невесть откуда нагрянувшие люди.

А за новой улицей, в ряд с ней, забралась еще глубже в тайгу следующая, самая новейшая. Пока это еще только просека. Но уже режут плотный глиняный пласт ковши канавокопателей, и глубокие щели траншей обозначили контуры фундаментов будущих домов…

Набатов прошел из конца в конец обе улицы.

И хотя тут никто не усомнился в завтрашнем дне и никого не пришлось усовещивать и взбадривать, с лица его не сходило выражение угрюмой озабоченности.

Промазал, теперь догоняй вчерашний день! Надо было навалиться на жилье еще год, два года назад… Он и строил, его даже хвалили; и действительно, жилья до сих пор хватало. Но надо было строить больше. Надо-было предвидеть, какая лавина людей хлынет на стройку, когда начнется штурм реки. И вот он как витязь на распутье. Отодвинуть час штурма нельзя. Принимать людей на голое место и селить их в палатках и. землянках тоже нельзя. Не то время…

Задумавшись, Набатов пересек новую улицу и оказался во дворе уже отстроенного и обжитого квартала. Заметив свою ошибку, он хотел повернуть назад и остановился удивленный.

Посреди двора, в стороне от кладовых и прочих, хозяйственных построек, между двумя соснами стоял… теремок. В точности такой, как в запомнившейся с детских лет книжке «Русские сказки». Возле теремка хлопотал щупленький старичок в стеганом ватнике и облезлой заячьей шапке. Старичок стоял на толстом сосновом кряже, поставленном на попа, и старательно раскрашивал наличник верхнего окошка. На густо-зеленом фоне стены и в соседстве с красной крышей яркий, оранжевый колер наличника выглядел особо внушительно.. Временами художнику приходилось вставать на цыпочки, и это было, наверно, очень утомительно, так как на ногах у него были толсто подшитые валенки. Поэтому работа двигалась медленно.