И впервые задумалась, хочет ли она любить так же сильно. Вечная, беззаветная любовь всегда была идеалом для Элли. Но сейчас она смотрела, как прекрасные глаза Геры наполняются такой болью, как если бы все произошло вчера. Гера очень остро чувствовала то, что испытала тогда, — отчаяние, горькое разочарование, страх. У Элли сжалось сердце. Сострадание переросло в ужас — ее собственные чувства теперь находились под угрозой. Она стала такой же уязвимой, как когда-то Гера.
Печальная, словно поблекшая, улыбка, как на старой фотографии, появилась на губах Геры. Боль во взгляде исчезла, теперь ее глаза сияли спокойным, неярким светом. Эта любовь все еще жива — она греет, радует. Странное счастье…
— Такая любовь дороже всех сокровищ этого мира. Она вечна и прекрасна, она не увядает. Если бы ее вернуть… О, это бесценный дар. Мы оба чувствовали это. Он любил меня так же сильно, как и я его.
— Но он уехал… — У Элли в голове не укладывалось, как можно расстаться с тем, что так дорого для тебя. Спохватившись, она поспешила извиниться: — Простите меня, я не должна была так говорить.
— Ну почему же… это правда. Вернее, часть правды. Мой отец застал нас как-то вместе, и он… избил моего любимого до полусмерти, — тихо произнесла Гера. Ее глаза наполнились слезами. — Я пыталась защитить его, бросилась на отца. Отец отшвырнул меня так, что я упала. Джимми крикнул мне, чтобы я уходила. Он не мог видеть, как я страдаю. Если бы отец велел уйти, я бы не послушалась, но это был мой любимый. Он не смел поднять руку на моего отца, поэтому не защищался. А старик думал, что имеет полное право разделаться с Джимми. Это он увез его с острова.
— Значит, это не сам Джимми оставил вас?
— В том-то и дело. Он и не знал, что я беременна. Он сам был так молод, едва ли старше меня. Джимми приехал в Грецию на каникулы с друзьями. После того, что случилось, он однажды попытался встретиться со мной…
— Знал ли об этом Сандор?
— Я сама узнала обо всем только после смерти отца. Нашла письмо у него в столе. Сначала я ничего не говорила Сандору, потому что он горько оплакивал смерть деда, а потом… Я так и не сказал ему, уже не видела смысла. К тому времени я убедила себя в том, что у Джимми есть семья. И другие дети. Я не хотела огорчать моего единственного сына еще больше. Он и так многое пережил.
— Наверно, вы были правы…
Гера с сомнением покачала головой.
— Я так и не вышла замуж. У меня была возможность, но не было желания. Потом я продала дом, и мне пришлось выбирать одно из двух: потратить деньги на образование Сандора или на поиски его отца. Я выбрала первое. И с тех пор не перестаю сомневаться в правильности своего решения.
— Но ведь сейчас у вас есть средства на поиски!
— Однажды я имела глупость завести разговор на эту тему с моим сыном. Ах, Элли, как я пожалела, что сказала ему! Если бы я не сказала об этом Сандору, то могла бы спокойно искать Джимми. Но стоило мне заикнуться о его отце, Сандор пришел в ярость и запретил мне брать деньги, которые он так тяжело заработал. Я была не в силах переубедить его.
— А вы рассказали ему, что было в том письме?
— Он и слышать не хотел.
— Сандор очень упрям…
— Да уж.
Сандор довез Элли до ее дома и снова припарковал машину на гостевой стоянке. И, как и накануне, выразил желание подняться к Элли в квартиру.
На этот раз она направилась прямиком на кухню, чтобы приготовить чай. Сандор тоже вошел в кухню.
— Мне не хочется чаю, — сказал он.
— А мне хочется!
— Значит, мы будем пить чай, — послушно кивнул Сандор.
— Ты смеешься? — Элли явно не ожидала такой реакции.
— Нет. Я угождаю тебе, — улыбаясь, ответил он.
— И зачем это?
— А зачем мужчины угождают женщинам! Хочу задобрить тебя, дорогая, чтобы ты поддалась на мои уговоры. И чтобы я смог осуществить мой ужасно коварный замысел, — загадочным шепотом ответил Сандор и подмигнул. Это выглядело забавно. Элли рассмеялась.
— Думаю, ты можешь соблазнить меня и без чая.
— Но я не хочу соблазнять.
— А чего ты хочешь? Чтобы я сама тебе предложила?
— А что в этом плохого?
Элли ощутила, как желание начинает расползаться по телу. Но, к счастью, в этот момент раздался свист чайника, и Элли побежала к плите, чтобы выключить газ. Она заварила травяной чай, который обладал расслабляющим эффектом. Но почему-то ей казалось, что на Сандора чай не подействует.
Там же, на кухне, и проходило их чаепитие. Обстановка, надо сказать, не способствовала серьезным разговорам — вся мебель была сочного, ярко-желтого цвета. Но Элли, собравшись с духом, начала:
— Сандор, ты когда-нибудь хотел разыскать своего отца?
— О, все-таки мама не удержалась… Надо же, за то время, пока я говорил по телефону, она умудрилась тебе что-то рассказать! Наверно, ту слезливую историю про то, как мой дед жестоко избил Джеймса Фостера и выгнал его?
— Именно ту, — медленно произнесла Элли. Она вглядывалась в лицо Сандора, пытаясь увидеть хоть что-то, что выдаст его мысли. — Надеюсь, ты не подслушивал?
Сандор отпил чая, поставил чашку на стол и обхватил ее ладонями, будто согревая их. Он молчал. Затем, подняв глаза, сказал спокойно:
— Нет. Эту историю мама рассказывала мне не раз. Думала, я поверю.
