— Спасибо, — проговорила я, вытираясь. — Только…
— Только?… — с еле заметной иронией в голосе подхватил страж, забирая полотенце.
— Не надо так, — попросила я.
— Как не надо, Госпожа? — поинтересовался страж, разделывая курицу.
— Не надо мне прислуживать, я и сама справлюсь.
— Да? — спросил страж, демонстративно разглядывая вилку. Вилка была даже мытая… это не избавило ее от остатков вчерашней еды между зубчиками.
Я покраснела.
— Просто я не успела вчера…
— Да-да, конечно, — кивнул страж. — Ты просто не успела.
Страж, отчекрыжив от курицы ногу, положил ее на тарелку и поставил передо мной. Я радостно (как я все-таки проголодалась!) вцепилась в курицу зубами, не затрудняя себя использованием подозрительно грязной вилки.
— Приятного аппетита, — усмехнулся страж.
— Спасибо, тебе того же, — невнятно пробурчала я.
Прожевав оторванный кусок и проглотив его, я, наконец, заметила странную вещь: страж все так же стоит рядом и ничего не ест.
— А ты не будешь? — удивилась я.
К моему удивлению, страж не ответил.
— Эй, ты чего? — окликнула я его. — Ты есть-то будешь? Чего молчишь? Или тебе этого нельзя? — Страж молчал. — Чем ты вообще питаешься?
Тут страж пошевелился (до этого он застыл, как истукан)
— Я ем то же, что и ты, Госпожа, то же, что и ты.
— В каком смысле? — не поняла я.
— В прямом, Госпожа.
— Поясни, пожалуйста, я тебя не понимаю.
— Ровно половину от своей трапезы ты должна уделять мне, Госпожа, тогда я поем.
Помолчав, страж добавил:
— Я думал, ты это знала, когда принимала мою клятву.
— А… я… я забыла. Ешь, пожалуйста, — проговорила я, в порыве озарения отрывая у курицы вторую ногу и накладывая ее на оставшуюся чистую тарелку. Хлеб, еще не надкусанный, поделить пополам было не сложно, а вот с яблоком пришлось повозиться — ни у стража, ни у меня не было ножей, а столовые ножи в доме оказались страшно тупыми, и яблоко пилилось с трудом.
Страж соизволил присесть и приступить к трапезе только после того, как дележ был окончен, и я с милой улыбкой поставила тарелку перед ним. Если я правильно поняла из его отрывистых реплик, я могла его и вовсе не кормить, но если кормить, то только так — лично накладывая его порцию. Или скармливая ему неугодных мне людей. Курица застряла у меня в горле, и я поспешила заверить — половины обеда мне никогда не жалко.
Когда мы поели, страж быстро убрал со стола, игнорируя мои вялые попытки помочь, сложил мешок с провизией и дождался, пока я упакую свои остальные пожитки.
— Идем, — сказал он на улице, отбирая у меня мешки.
— А… ага. — Я посмотрела на чистое ночное небо и бодро зашагала по тропинке.
Страж за моей спиной пробормотал:
— И ты ничего в себе не замечаешь? После того, как правильно выбрала кратчайшую дорогу?
Только теперь я сообразила, что пошла по тропинке, ведшей через заповедный лес в соседнюю деревню, а не по главной дороге, по которой прибыла сюда и по которой намеревалась продолжить путь.
Пока мы шли через лес, я соображала, кто кем, собственно, управляет. Вчера я не чувствовала себя Госпожой, по крайней мере, на мой взгляд Госпожам не шепчут на ухо каждое слово, которое они должны произнести. А утром… то есть вечером страж прислуживал мне с рабской покорностью, смутившей меня до крайности. И тут же предъявил претензии на половину каждого моего обеда, завтрака и ужина. И, главное, все на мое усмотрение. Но не морить же его голодом. Это было бы бесчеловечно… с моей стороны.
— Скажи мне… — нерешительно начала я.
— Да, Госпожа?
— Скажи… клятва, которую ты мне дал, она меня еще к чему-нибудь обязывает?
— Так ты не знаешь, Госпожа? Мне казалось, ты понимала, на что идешь.
— Нет, видимо, не понимала, — хмуро ответила я. — Ну?
— Видишь ли, Госпожа… — начал страж и замолк.
— Не тяни!
— Слушаю и повинуюсь, Госпожа.
— Прекрати немедленно, — рассердилась я, — не строй из себя идиота.
— Я тебя не понимаю, Госпожа. — Страж остановился и серьезно посмотрел на меня. — Чего ты хотела, когда требовала моей клятвы?
— Честно?
— А как же иначе?
— Ну, понимаешь, меня не так уж и интересовало, будешь ли ты служить мне… было нужно, чтобы ты перестал… предъявлять мне свои претензии.
— Не понял, — признался страж. — Какие претензии?
— Ну, если ты не помнишь, то зачем я буду напоминать? Главное, мне нужно целой и невредимой добраться до… — Тут я задумалась, а куда, я, собственно, хочу. — До места моего назначения, по ту сторону леса.
Я немного поразмыслила и добавила:
— И обратно.
— Всего-то, Госпожа? — удивился страж. — И ради этого ты заставила меня дать такую клятву?
— А ты думал, я позволю себя поработить какой-то лесной нечисти? — обиделась я.
Страж запрокинул голову и расхохотался. Мне стало страшно. Чему-то он без сомнения, радовался, и это означало для меня неприятные новости. Как всегда.
— Госпожа, ты понимаешь, что сделала? — спросил он, отсмеявшись. — Ты потребовала клятвы, не закрепив ее своей волей; то, чего ты хотела — ничтожно по сравнению с самой клятвой. Ты понимаешь, что это значит?
— Нет, — насупившись, буркнула я. В тусклом свете луны я ясно видела, как лицо стража озаряется торжеством. Похоже, эту игру я все-таки проиграла.
Он положил руку мне на плечо и заглянул в глаза.
