Государство чести. Монархия – будущее России - [38]
Едва ли Клодт сам поменял концепцию конной фигуры с «задумчивого всадника» на «оловянного солдатика». Скорее Монферран, следуя «государственной логике» (а возможно, и прямым указаниям Александра II), пресек устремления Клодта, потребовав, чтобы конь Николая II был вздыблен подобно коню Петра, а поза Николая была более «волевой» (видимо, уподобляя Николая Петру).
Не исключено, что Александром двигало желание исключить любые явные противопоставления Николая Петру (подобные противопоставления и без того были в ходу, начиная со знаменитых слов Пушкина о том, что в Николае «много от прапорщика и мало от Петра Великого»).
Можно предположить, что именно это политическое требование явилось роковым для дальнейшей судьбы памятника Николаю, либо у Клодта опустились руки, либо он решил действовать строго по инструкции. Так или иначе памятник Николаю II, в отличие от памятника Петру, нельзя в полной мере назвать произведением искусства, по крайней мере на первый взгляд. Это не более чем архитектурный объект, идеально вписанный в среду и в целом выполненный с учетом всех пожеланий «заказчика» и безо всякого стремления художника вложить в работу душу.
Напомним, что Клодт – именно художник, а не ремесленник – это подтверждает его творчество, включая уже упомянутых коней на Аничковом мосту. Также в пользу высказанной гипотезы свидетельствует лицо всадника – оно не очень похоже на лицо Николая и подчеркнуто лишено любых психологических черт. Аллегорические фигуры и барельефы, украшающие пьедестал, отлично вписываются в общую концепцию, максимально удаленную от всего, что можно назвать искусством с большой буквы.
Единственное, на что решился обиженный Клодт, это «цирковой фокус», против которого «заказчик», очевидно, не возражал. Памятник Николаю I – одна из немногих существующих в мире конных статуй, стоящих всего на двух опорах (по очередности создания – вторая). Первую подобную статую – памятник американскому президенту Эндрю Джексону работы Кларка Миллса – установили перед Белым Домом в 1853 году.
Ходили слухи (и, возможно, не без помощи самого Клодта), что «двуногость» памятника Николаю обеспечивается точнейшим математическим расчетом и грузом дроби, помещенным в определенную часть статуи. Но в 1980-х годах при реставрации монумента выяснилось, что никаких дополнительных «утяжелений» в скульптуре нет.
Жесткость конструкции достигается благодаря двум тяжелым (по 60 пудов каждый) железным подпорам-прутьям, идущим от копыт до основания пьедестала. Что, собственно, не составляло тайны: Клодт сам заказал эти подпоры.
Слухи о расчете и дроби подтверждают предположение, что Клодту хотелось хоть как-то оправдать время и силы, потраченные на создание объекта, не особо ценного с художественной точки зрения. Понятно, что честолюбие творца не слишком удовлетворяло простое решение с опорными прутьями, где основная проблема была лишь в деньгах: прутья обошлись в 4000 рублей, по тем временам недешево.
Куда интереснее – тонкий математический расчет.
Клодт на любые уничижительные слова о созданном им чисто ремесленном произведении имел железный контраргумент: зато это эстетическое ничтожество технически совершенно.
Вопрос «Что хотел сказать художник?» в данном контексте не лишен смысла. Описывая то или иное произведение, мы описываем результат действий, понять которые можно, лишь разобравшись в мотивах тех, кто эти действия совершил. Безусловно, далеко не все мотивы находятся в рамках самого искусства – иногда они целиком оказываются за ними.
Художник Клодт принципиально не собирался ничего сказать и скрупулезно выполнил данную задачу. Его Николай имеет забавное сходство с игрушечным оловянным солдатиком. Может быть, это стало своеобразной местью художника «заказчику» – Александру, который сам поступил с художником как с игрушкой.
Наверное, это и к лучшему, учитывая, что, в отличие от «Медного всадника», памятник Николаю – результат коллективной деятельности (воздержимся от слова «творчество») архитекторов О. Монферрана, Н. Ефимова и А. Пуаро, скульпторов П. Клодта, Н. Ромазанова, Н. Пименова и Р. Залемана, а также государя-императора Александра II.
Помести Клодт на аляповатую тумбообразную громаду пьедестала, усеянную лоснящимися аллегориями и государственными символами, утонченную конную фигуру «задумчивого всадника» – вышел бы поистине «мезальянс».
Впрочем, «солдатик», возможно, вовсе не был местью, а напротив – своеобразной данью Клодта императору Николаю. Данью во многом сентиментальной. И значит, душа все-таки была вложена в эту работу, но скрытым образом. Памятник Николаю, как известно, лишен портретного сходства с оригиналом. При этом он разительно похож на одну из тех игрушечных фигурок, которые Клодт изготавливал для развлечения и по заказу Николая I. Возможно, среди сохранившихся фигурок найдется абсолютно точная копия памятника Николаю, точнее – оригинал, копией которого и является памятник. Так или иначе стиль памятника легко узнаваем.
Что ж, Монферран и Александр получили, как им казалось, именно то, что желали, – воплощенную в скульптуре официальную точку зрения на Николая I и его эпоху. Точку зрения, имеющую мало отношения к реальному человеку – Николаю. Поэтому отсутствие портретного сходства не смутило ни «прораба», ни «заказчика».
Книга одного из самых известных журналистов России сложилась за несколько лет, ее составили статьи, эссе, интервью и стихи Максима Шевченко.Автор размышляет о времени слома столетий, когда страна поднималась из ужаса небытия 90-х, входила в театр 2000-х и искала свой путь к свободе и справедливости.
Человечество последовательно развивается от одной общественно-экономической формации к другой: рабовладельческий строй, феодальный строй и капитализм. Диалектика развития такова, что количественные изменения должны перейти в качественно новое. Попытка перехода на теоретически обоснованный и вполне возможный новый строй в течение 70 лет завершился неудачей. Все бывшие республики союза сейчас обнаруживают, что в своем развитии находятся на уровне от феодализма к капитализму, только на разных стадиях. В книге одновременно с ревизией существовавших представлений о новом общественно экономического строе рассматриваются причины провала всемирно-исторической компании, а также дается полное ясности новая глубоко последовательная интерпретация теории и обосновывается по понятиям и определениям.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Бедная русская интеллигенция! Каждый раз, когда обостряются наши отечественные неблагополучия и мы не знаем, как выйти из затруднений, в которые поставила нас история, – мы неизменно находим одного и того же виновника всех бед, своего рода «стрелочника» на тяжком пути нашего прогресса – бедную русскую интеллигенцию. В лучшем случае, когда ее не сажают на скамью подсудимых и ей не грозит полное осуждение, предъявляется иск к ее «духовным ценностям», и тяжба кончается той или иной более или менее существенной урезкой этих последних.