Государственная Дума Российской империи, 1906–1917 гг. - [289]
Царизм и IV Дума. М., 1981. С. 116.
>8 Государственная Дума. 4-й созыв. Стенограф. отчет. 5-я сессия. С. 11.
>9 Там же. С. 35–48. См. также: Милюков П. Н. Воспоминания. Т. 2. С. 237–238.
>10Милюков П. Н. Указ. соч. С. 238; Шульгин В. В. Дни. С. 62. Позже выяснилось, что кадет использовал статьи известного троцкиста К. Радека.
>11 Государственная Дума. 4-й созыв. Стенограф. отчет. 5-я сессия. С. 48.
>12Родзянко М. В. Крушение империи // Архив русской революции. М., 1993. Т. 17. С. 146–147.
>13 Речь. 1916. 3 (16) ноября. См. также: Слонимский А. Г. Катастрофа российского либерализма. Душанбе; Ирфон, 1975. С. 47; Аврех А. Я. Указ. соч. С. 120.
>14ТырковаВильямс А. На путях к свободе. Лондон, 1990. С. 400.
>15Гессен И. В. В двух веках // Архив русской революции. М., 1993. Т. 22. С. 346–347.
>16Седых А. Далекие, близкие. Нью-Йорк, б/г. С. 157. См. также: Резанов А. С. Штурмовой сигнал Милюкова П. Н. Париж, 1924.
>17 Государственная Дума. 4-й созыв. Стенограф. отчет. 5-я сессия. С. 6771.
>18Гессен И. В. Указ. соч. С. 347.
>19Родзянко М. В. Указ. соч. С. 147.
>20 Государственная Дума. 4-й созыв. Стенограф. отчет. 5-я сессия. С. 131.
>21 Там же. С. 29–33. См. также: Родзянко М. В. Указ. соч. С. 146.
>22 Речь. 1916. 11 (24) ноября; см. также: Аврех А. Я. Указ. соч. С. 126.
>23 Утро России. 1916. 17 ноября.
>24Милюков П. Н. Указ. соч. С. 238.
>25Родзянко В. М. Указ. соч. С. 149.
>26 Красный архив. Т. 1 (56). С. 118–120.
>27 Там же. С. 122–131.
>28 Там же. С. 132.
>29Милюков П. Н. Указ. соч. С. 238.
Дума. Царь. Смута
Как было согласовано и решено, заседания Думы возобновились 19 ноября 1916 г. Трепов выполнил свое обещание, данное Родзянко, и выдержал свою декларацию в примирительном духе. «От лица правительства» он «открыто и прямо» заявил, что «исходит из желания посвятить свои силы на совместную с законодательными установлениями положительную работу», но подчеркнул, что его власть не зависит от думского одобрения и вручена ему державной волей государя императора. Первейшее место в области законодательства будет предоставлено законом, «соприкасающимся с делом обороны», но правительство учитывает, что существуют неотложные проблемы, потребность народного просвещения, профессионального образования. В марксистской историографии сложилась стойкая негативная оценка программы и действий Трепова, она расходится с фактами и представляется субъективной. Шульгин был ближе к истине в оценке этого деятеля. Его требование — в первую очередь исходить из нужд обороны — было правильным и единственно возможным. От реформ он не отказывался, уважение к закону подчеркнул, заявив, что власть сильная и твердая использует законы во всей полноте.
Трепов продолжал, иначе он и не мог, политику своих предшественников, направленную на обеспечение победы. Ведь речь шла о защите общенациональных государственных интересов. Премьер указал, что победа обеспечит России получение контроля над проливами, обеспечит беспрепятственный выход в Средиземноморье. Милюков при этих словах воскликнул: «Браво, Сазонов» — напомним, что соглашение с союзниками о переходе к России Царьграда подписал С. Д. Сазонов. Милюков хотел уязвить премьера, но фактически невольно подчеркнул преемственность внешнеполитической стратегии русского императорского правительства. Ведь Сазонов проводил курс, намеченный императором, сохранившим в своих руках всю полноту власти в области внешней политики и военных дел>1.
Обсуждение правительственной декларации открыл остроумный и ироничный В. М. Пуришкевич. На этот раз он был неузнаваем, серьезен, взволнован и решителен. Родзянко вспоминает, что Пуришкевич произнес речь, «исключительную по силе и вдохновению». Его речь по значимости, по резонансу, по последствиям не уступает «экспромту» Маклакова. С необычной для думских речей откровенностью — «с невыразимым душевным волнением выхожу я на эту трибуну» — оратор заявил: «Я самый правый из всех, кто сидит в правом лагере». Он подчеркнул, что настало время, когда надо отрешиться от личных, местных симпатий и пристрастий, принести их в жертву, смотреть не с уездной или губернской башни, а, взойдя на колокольню Ивана Великого, окинуть взором и оценить все, что творится на святой матушке-Руси, и бить в набат! Оратор резко осудил правительство, «где каждый работает на свой риск и страх». «Министерская чехарда» вознесла на вершину власти Протопопова, несущего ответственность за беспорядок. Оратор далее напомнил, придав своей критике форму эпиграммы: «Русь, что ни день, меняет няньку, / предавшись горькому посту, / в лицо скорей узнаешь Ваньку, / чем министра на посту».
Главным бичом общественной и государственной жизни оратор посчитал четыре положения: бессмысленную цензуру, ложь и паралич власти, торжество германофильских течений в правительственных кругах и отсутствие ясной перспективы, полную неизвестность, тревогу за завтрашний день. Конкретному обоснованию выдвинутых положений — ложь и паралич власти и тревога за будущее страны — и была посвящена вторая часть речи. Пуришкевич бичевал камарилью в лице виднейших влиятельных лиц: дворцового коменданта, генерала В. Н. Воейкова (зятя графа Фредерикса, несменяемого министра двора), графа Бобринского, которые погрязли в спекуляциях, обвинил Штюрмера во взяточничестве (!) и германофильстве (???) и под конец нанес удар по «старцу», который и был главным объектом его разоблачений. «Откуда все это зло? <…> Все зло идет от тех темных сил, от тех влияний, которые продвигают на места тех или других лиц и заставляют взлетать на высокие посты людей, которые не могут их занимать, — от тех влияний, которые возглавляются Гришкой Распутиным». Не все в речи было обосновано и выверено, прежде всего голословными были фразы о германофильстве и сепаратном мире.
Для русского человека имя императора Петра Великого – знаковое: одержимый идеей служения Отечеству, царь-реформатор шел вперед, следуя выбранному принципу «О Петре ведайте, что жизнь ему не дорога, только бы жила Россия в благоденствии и славе». Историки писали о Петре I много и часто. Его жизнь и деяния становились предметом научных исследований, художественной прозы, поэтических произведений, облик Петра многократно отражен в изобразительном искусстве. Все это сделало образ Петра Великого еще более многогранным. Обратился к нему и автор этой книги – Александр Половцов, дипломат, этнограф, специалист по изучению языков и культуры Востока, историк искусства, собиратель и коллекционер.
Об Александрийской библиотеке — самой знаменитой библиотеке Древнего мира, созданной в III веке до нашей эры с целью собрать «все книги всех народов» (основатели оценивали задачу приблизительно в 500 тыс. свитков) — мы знаем на удивление мало и даже слово «библиотека» понимаем иначе. Профессор Канфора в своей книге подвергает тщательной ревизии всё, что известно об «исчезнувшей библиотеке», и заново реконструирует ее девятивековую историю. Лучано Канфора — выдающийся итальянский историк и филолог-классик, профессор университета г. Бари, научный координатор Школы исторических наук Сан-Марино.
Политическая полиция Российской империи приобрела в обществе и у большинства историков репутацию «реакционно-охранительного» карательного ведомства. В предлагаемой книге это представление подвергается пересмотру. Опираясь на делопроизводственную переписку органов политического сыска за период с 1880 по 1905 гг., автор анализирует трактовки его чинами понятия «либерализм», выявляет три социально-профессиональных типа служащих, отличавшихся идейным обликом, особенностями восприятия либерализма и исходящих от него угроз: сотрудники губернских жандармских управлений, охранных отделений и Департамента полиции.
Монография двух британских историков, предлагаемая вниманию русского читателя, представляет собой первую книгу в многотомной «Истории России» Лонгмана. Авторы задаются вопросом, который волновал историков России, начиная с составителей «Повести временных лет», именно — «откуда есть пошла Руская земля». Отвечая на этот вопрос, авторы, опираясь на новейшие открытия и исследования, пересматривают многие ключевые моменты в начальной истории Руси. Ученые заново оценивают роль норманнов в возникновении политического объединения на территории Восточноевропейской равнины, критикуют киевоцентристскую концепцию русской истории, обосновывают новое понимание так называемого удельного периода, ошибочно, по их мнению, считающегося периодом политического и экономического упадка Древней Руси.
Пособие для студентов-заочников 2-го курса исторических факультетов педагогических институтов Рекомендовано Главным управлением высших и средних педагогических учебных заведений Министерства просвещения РСФСР ИЗДАНИЕ ВТОРОЕ, ИСПРАВЛЕННОЕ И ДОПОЛНЕННОЕ, Выпуск II. Символ *, используемый для ссылок к тексте, заменен на цифры. Нумерация сносок сквозная. .
В книге сотрудника Нижегородской архивной службы Б.М. Пудалова, кандидата филологических наук и специалиста по древнерусским рукописям, рассматриваются различные аспекты истории русских земель Среднего Поволжья во второй трети XIII — первой трети XIV в. Автор на основе сравнительно-текстологического анализа сообщений древнерусских летописей и с учетом результатов археологических исследований реконструирует события политической истории Городецко-Нижегородского края, делает выводы об административном статусе и системе управления регионом, а также рассматривает спорные проблемы генеалогии Суздальского княжеского дома, владевшего Нижегородским княжеством в XIV в. Книга адресована научным работникам, преподавателям, архивистам, студентам-историкам и филологам, а также всем интересующимся средневековой историей России и Нижегородского края.