Государи и кочевники - [118]
— Стар я, не ругай меня, Караш-Мурад… Дай мне горячего чаю.
— Карашик, мальчик мой, — пожурила отпрыска княгиня, — нельзя так с родным отцом разговаривать. Разве ты не видишь — он совсем плох!
— Вижу, дорогая Русудан. Да только и мне теперь не легче. Разрешит ли генерал Нейгардт ехать в кадетский корпус?
— Всё уладится, Каращик, не надо зря беспокоиться. Вот, подай отцу тёплого молока…
Ночью у Кията открылся бред. Утонувший в перине и подушках, он взмахивал руками и вскрикивал: «Якши, сынок мой! Якши, я с тобой, не бойся!» Две служанки князя и сын Караш не отходили от постели больного до утра. На рассвете хан уснул, и днём, когда пришёл в себя, все думали — он больше не встанет. Лицо его стало жёлтым, горбатый нос заострился, а между бородой и усами зиял старческий провал рта…
Месяца через два, когда приехал в Тифлис Кадыр-Мамед со слугами и женой отца, Кият-хан всё также лежал в постели и не сразу понял: кто и зачем к нему пожаловал.
— Отец, это я — Кадыр-Мамед.
— Кадыр? А чей вы будете? Не наш ли?
— Ваш, ваш, отец. Вот и младшая жена ваша, Тувак-ханым, перед вами.
Кият с недоверием ощупал её талию, грудь, плечи, лицо, сказал тихонько:
— Да, правильно, это Тувак-ханым…
— Вий, горе моё, — тоскливо проговорила она и покачала головой. — Ехала, думала: никогда не прощу ему, а здесь оказывается… хоть прощай, хоть не прощай. Спи, мой хан, отдыхай… Пойду обласкаю своего дорогого сыночка Караша.
Она вошла в другую комнату и остановилась испуганно у порога. Караш, в расстёгнутой рубашке, сжав кулаки, доказывал Кадыр-Мамеду:
— Ты и Якши, вы оба погубили его! Вы, как бешенные псы, делили между собой власть и дошли до того, что Якши-Мамед стал врагом русского государя! Якши опозорил наш честный род! Мы теперь долго будем страдать из-за него!
— Караш, брат мой, что я мог с ним сделать? — оправдывался Кадыр-Мамед. — Его развратили здесь, в Тифлисе, эти разные Муравьёвы. Это они ему вбили в голову, что все народы — и русские, и кавказцы, и туркмены должны пользоваться свободой. Он до последних дней, пока его не арестовали, всё время говорил о благоденствии и просвещении. И мне старался внушить, что на Кавказе не было бы войны, если б царь Николай не задушил вольнодумцев. Вот он какой, твой брат. Что я мог поделать?! Теперь царь загонит его в Сибирь.
— И пусть гонит, — с беспощадностью выговорил Караш. — Нет места ему ни здесь, ни на том берегу. Такие, как он, только мешают нам жить. Мы — подданные государя императора! И мы будем защищать честь нашего отечества!
— Вах, Караш, — удивился Кадыр-Мамед. — Ты совсем на туркмена не похож. Ты хоть умеешь говорить по-своему?
— Я и говорю по-своему, по-русски. Теперь у меня две родины: Туркмения и Россия…
Тувак, присев в углу на корточки, внимательно и боязливо смотрела на разбушевавшегося сына. Он наконец заметил ев и, скупо улыбнувшись, поднял на ноги.
— Встаньте, мама, и сядьте за стол. Здесь не Челекен.
Он усадил её в кресло, налил в стакан чай и подал, изящно оттопырив мизинец.
— Ва-хов, — вздохнул Кадыр-Мамед. — Если так, братец, умеешь держать себя, то и к командующему ты сможешь пойти. Надо попросить, чтобы выпустил Якши из тюрьмы. Но он не поедет на свой берег, мы найдём ему место в Тифлисе, около отца. Вот Тувак-ханым и Якши-Мамед вместе будут ухаживать за отцом.
Аннамухамед поморщился.
— Не думаю, чтобы генерал Нейгардт освободил его. Да и нет сейчас генерала в Тифлисе. На линии он. Разве не знаешь, какие там дела, в Дагестане? Шамиль бьёт наших солдат, никак не могут с ним справиться.
— Мы подождём его приезда.
— Ну, хорошо, — не сдавался Аннамухамед. — Приедет Нейгардт, ты добьёшься приёма к нему. Войдёшь, поклонишься, окажешь: «Отпустите Якши-Мамеда». «За что сидит?» — спросит генерал. Ты ответишь: «За то, что поднял руку на русских». «Идите, уважаемый», — скажет Нейгардт. А может, и тебя заодно к Якши в тюрьму бросит!..
— Вах, братишка, зачем пугаешь?
— И не собираюсь путать. Просто хочу, чтобы ты смотрел на окружающее глазами воспитанного человека, а не муллы, зазубрившего коран. Вот так-то, дорогой мой братец, преданнейший слуга аллаха!
— Ты аллаха не трогай, — внезапно возмутился Кадыр. — Всё от аллаха: и земля, и люди, и скот.
— Ладно, брат, не будем об этом. Придёт время, и ты скажешь: «Кто милует бога, того жалует царь».
— И о русском боге скажем, и аллаха не забудем…
Штаб главнокомандующего — белый дом под горой, с колоннадой и обширным садом — в эти дни выглядел заброшенным. Почти все штабисты находились на линии фронта, в горах Дагестана. Там же пребывал и сам генерал Нейгардт. Все попытки погасить пожар войны на Кавказе разбивались о беспримерную стойкость горцев. Русские солдаты дивились храбрости абреков, офицеры порой расписывались в своём бессилии, а государь император менял главнокомандующих. Барон Розен был заменён Головиным, Головин — Нейгардтом, но положение на линии не изменилось. Две новых пехотных дивизии, с которыми вошёл в горы Нейгардт, лишь на какое-то время оттеснили горцев. Затем Шамиль со своим войском вновь захватил инициативу: занял Гергебиль и вынудил царских солдат оставить Аварию. Тотчас пошли разговоры: «Кто следующий на пост главнокомандующего?» Не без основания называли Воронцова. Слухи эти кружились, как чёрные галки, над Тифлисом. Пребывавшие в «Белом доме» квартирмейстеры и советники беспрерывно копались в бумагах, выметая следы одного командующего и утверждая в приказах и рескриптах другого. Непостоянство в руководстве кавказской армией налагало отпечаток безразличия и бездеятельности. Дела канцелярии были запутаны, бумаги, порой самые важные, бесследно исчезали. Забывались и не выполнялись принятые решения. А о людях и вовсе не помнили. Когда Кадыр-Мамед, поборов робость, переступил порог кабинета правителя канцелярии главнокомандующего и сказал, что он пожаловал по делу Кият-хана, тот даже передёрнул плечами.
Исторический роман Валентина Рыбина повествует о борьбе хивинских туркмен за независимость и создание собственного государства под предводительством известного туркменского вождя Атамурад-хана.Тесно с судьбами свободолюбивых кочевников переплетаем ся судьба беглого русского пушкаря Сергея. Проданный в рабство, он становится командующим артиллерией у хивинского хана и тайно поддерживает туркмен, спасших его от неволи.
Творчеству писателя Валентина Рыбина — автора поэтических сборников «Добрый вестник», «Синие горы», «Каджарская легенда», повести о пограничниках «Тайна лысого камня», — присуща приверженность к историческим темам.История зарождения великой дружбы русского и туркменского народов с особой силой волнует писателя. Изучению ее В. Рыбин отдал немало творческих сил и энергии. Роман «Море согласия» — плод напряженного труда писателя. Он повествует о первых шагах сближения русских и туркмен, о тех драматических событиях, которые разыгрались у берегов Каспия полтора столетия назад.
В новом романе писатель лауреат Госпремии ТССР им. Махтумкули В. Рыбин рассказывает о жизни Туркменистана с 1924 по 1945 год — время строительства социализма, первых довоенных пятилеток и периода Отечественной войны. Через трудные испытания проходят герои романа — братья Каюмовы — Ратх и Аман. Тесно переплетаются с их судьбой в судьбы красных командиров — Ивана Иргизова, Василия Чепурного, Сергея Морозова.Роман написан на основе подлинных событий.
Валентин Федорович Рыбин лауреат Государственной премий ТССР им. Махтумкули. В настоящую книгу вошли повесть «Царство Доврана» и рассказы «Берёг загадок», «Член кооператива», «Джучи», «Сотый архар».
Автор романа «Знойная параллель» — лауреат Государственной премии имени Махтумкули Валентин Рыбин известен читателям по сборникам стихов .«Добрый вестник», «Синие горы», «Каджарская легенда», повести «Тайна лысого камня», рассказам и историческим романам «Море согласия», «Государи и кочевники», «Дым берегов». Основная, главенствующая тема писателя — дружба народов. Вот и в новом романе В. Рыбина рассказывается о том, как зарождалась пролетарская дружба между русскими рабочими Подмосковья и туркменскими дехканами, о том, какую силу она обрела и как широко разлилась по всей стране.Роман «Знойная параллель» — произведение многоплановое, затрагивающее многие стороны современной жизни.
В романе лауреата Государственной премии Туркменистана им. Махтумкули, автора ряда исторических романов («Море согласия», «Государи и кочевники», «Перелом», «Огненная арена», «Разбег» и др.) вскрывается исторический пласт в жизни Закаспийского края 1912-1925 гг.Основной мотив произведения - сближение туркменских дехкан и русских рабочих, их совместное участие в свержении царской власти и провозглашении Туркменской Советской Социалистической Республики.Рецензент: доктор исторических наук А. А. Росляков.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.