Государево кабацкое дело. Очерки питейной политики и традиций в России - [13]
Возможно, первое время открытие корчмы могло быть и делом частных лиц. Во всяком случае, сделавший себе карьеру на службе в опричнине Ивана Грозного немец-авантюрист Генрих Штаден, по его собственному признанию, нажил хорошие деньги, поскольку сшинковал пивом, медом и вином». О том, что кабаки в России «царь иногда отдает на откуп, а иногда жалует на год или на два какому-нибудь князю или дворянину в награду за его заслуги», сообщал побывавший в 1557–1558 гг. в Москве агент английской Московской компании Антоний Дженкинсон>{79}.
И позднее, в документах XVI–XVII вв., упоминаются частные заведения, которые, случалось, отдавались царем дворянам вместе с поместьем или вотчиной. Но со времени Ивана Грозного такое право являлось привилегией и подтверждалось специальной жалованной грамотой — вроде той, которую в январе 1573 г. получил служилый татарский князь Еникей Тенишевич, награжденный «за его Еникееву и за сына его, Собак мурзину, к нам службу в Темникове, кабаком, что ныне за царем Саинбулатом Бекбулатовичем»>{80}. Из текста этого документа следует, что род князя владел кабаком «изстари», пока он каким-то образом не перешел в руки другого служилого хана, ставшего в 1575 г. по воле грозного царя марионеточным «великим князем всея Руси».
В условиях постоянных финансовых затруднений и необходимости содержать значительную армию правительство стремилось сосредоточить в своих руках все важнейшие источники поступления денежных средств. Едва ли не самыми важными из них на столетия стали государственные винная и соляная монополии. Продажа водки теперь стала производиться в специальных казенных заведениях — кружечных дворах, или кабаках. Впервые такое название встречается в документе 1563 г.>{81}, а к концу века становится традиционным обозначением казенного питейного дома. Обычно кабаки отдавались на откуп или содержались выборными от населения «кабацкими головами» и «целовальниками», присягавшими, целуя Крест, исправно нести «государеву службу». Таким образом, содержание кабаков представляло собой дополнительную повинность населения, весьма хлопотную и ответственную.
Кабаки ставились обычно на людных местах: пристанях, ярмарках, у бань, торговых рядов, таможен. Скоро они стали уже неотъемлемой частью российских посадов. В крупных городах существовали главный Красный кабак и- несколько заведений меньшего размера. К примеру, только в одном северном Двинском уезде в XVII в. насчитывалось 20 кабаков, дававших казне около 25 000 рублей дохода>{82}. С освоением новых территорий кабаки немедленно заводились в основанных городах вместе с московскими воеводами, острогом и приказной избой. Ворота в Сибирь — заложенный в 1598 г. город Верхотурье — уже в 1604 г. получили свой кабак, снабжавший спиртным всю Сибирь. Затем кабак открылся и в «столице» Сибири Тобольске.
Сохранившиеся описи имущества таких заведений позволяют заглянуть в типичный русский кабак XVI–XVII в. Он представлял собой довольно мрачное помещение с лавками, перегороженное «брусом»-стойкой, за которой стоял кабацкий целовальник. В его распоряжении находились запасы разных сортов вина и пива и немудреный инвентарь: «Вина в государево мерное заорленое ведро (с клеймом в виде государственного герба, т. е. освидетельствованное государственной властью. — Авт.) — 51 ведро, да два ушата пива 50 мер, да судов: чарка копеечная винная медная двоерублевые продажи, да деревянная чарка грошёвая, да горка алтынная, да ковш двоеалтынный. Да пивных судов три да ковшик копеешной, а другой денежной Посуды: печатных заорленных две бочки винные дубовые, большие, да полуберемянная бочка пивная, да четвертная бочка винная, да замок висячий»>{83}.
Целовальник мерным ковшиком отпускал напитки и вел учет выручки, а также записывал долги «питухов». Нередко рядом находилась винокурня или пивоварня; они могли содержаться и частными лицами, но вся их продукция должна была обязательно поступать в казенные кабаки, где продавалась «в распой» кружками и чарками.
Словарь-разговорник, составленный в 1607 г. немецким купцом Тонни Фенне в Пскове, дает возможность даже услышать голоса кабацких завсегдатаев: «То пиво дрожовато, мутно, мне его пить не любо», — заявляет привередливый немец. «Волной пир корцма, — отвечают ему гуляки, — хошь пей, хошь не пей»>{84}. Но в казенном русском кабаке и делать было больше нечего: закусывать там не полагалось и никакой еды не продавали — для этого существовали частные харчевни. Эта особенность и. отличала русский казенный кабак от любой западноевропейской таверны.
К концу XVI в. кабацкая система была уже отлажена.
