Гостеприимный край кошмаров - [96]

Грубовато вырубленные арки наплывали, дробились, искривлялись, ни дать ни взять отражения в колеблющейся воде, и дышать все труднее, точно в одиночку не прошла бы, ей и сейчас так муторно, что никаких сил…

Наконец невещественная «вода» их выпустила. Впереди пустырь, за ним виднеются то ли дома, то ли деревья, не понять – даже не туман, просто все там неоформленное, сырое тесто сновидений, из которого может вылепиться что угодно. А на краю пустыря стоит мужчина в красной щегольской рубахе, штаны заправлены в сапоги, по одежде пляшут саламандрами огненные узоры.

– Кирсан! – радостно окликнул Проводник.

– Давненько не виделись, – отозвался тот. – Что за чудеса творятся: ты – и подцепил девочку! Глазам не верю…

Лерка оторопело моргала: голос Кирсана, прапрапрадеда Златы Новашек, и усмешка точь-в-точь его, но он же старый, в инвалидном кресле, а этот молодой, крепкий, волосы черные как смоль.

– Кирсан, заберешь ее?

– Да кто ж от такой красавицы откажется? Давай сюда!

Лерку передали из рук в руки, словно ценную бандероль. Спохватившись, она крикнула:

– Проводник, спасибо! Помни о том, что в мире живых у тебя есть друг, и если бы ты был живой, мы обязательно были бы друзьями!

Он в ответ грустно и тепло улыбнулся, а в следующий момент улыбка исчезла, взгляд стал тревожным:

– Черт, Кирсан, сюда летят гарпии! Уноси Лерку, я их отвлеку, чтобы за вами не увязались.

– Попробуй, – проворчал колдун. – Продержись, сколько сумеешь, девчонку-то на раз-два-три отсюда не вытащить.

Он облапил Лерку и прижал к себе, его подстриженная борода колола ей шею, а Проводник шагнул на пустырь, навстречу двум слепяще-белым сгусткам, которые неслись к нему со стороны, противоположной Отхори. Его сплошь окутало серебряно-черное зловещее сияние, скрыв и серый джемпер, и джинсы, и длинные волосы, и лицо, которое вначале завораживало Лерку своей нереальной красотой, а потом перестало завораживать, потому что она общалась с Проводником-человеком, не имеет значения, живым или мертвым, который по-любому важнее своей внешней оболочки. Разгораясь все ярче, сияние-доспех ощетинилось шипами, и три сверкающих сгустка сшиблись, сцепились в бешеный клубок. А Кирсан и Лерка в это время уплывали прочь сквозь взбаламученную пеструю зыбь людских сновидений.

– Дурехи, – заметил колдун. – Сколько лет прошло, как он ухайдакался, а им все неймется. Если почуют, что парень выбрался на нашу территорию, тут как тут налетают.

– Что с ним будет?

– Ничего страшного, не бойся. Не в первый раз. Увидит кошмар да проснется.

– А не заколдуют? Вдруг он наяву заболеет…

– Что ты, порча его не берет, ни во сне, ни наяву. Его защита спалит любую гадость. Иначе давно бы уже оделили всякими болячками, чтобы жизнь шоколадом не казалась.

– Как его зовут в реальной жизни?

– Раз сам не сознался, сдавать не буду. Держись!

Окружающая зыбь закрутилась вокруг них штормовой воронкой, Лерка изо всех сил вцепилась в колдуна.

– Вот радости-то, что меня девочки так любят и обнимают! – довольно хохотнул Кирсан. – Теперь оно только во сне бывает… Добрались, красавица, ПРОСЫПАЙСЯ!

Разжав объятия, он оставил ее одну в затхлой темноте. Сердце колотится, как в миксере. Рядом слышится тяжелое мерное дыхание и храп, больше никаких звуков. По контуру дверного прямоугольника сочится желтый свет.

Сбросив одеяло, Лерка села на заскрипевшей кровати. Надо убедиться, что это не еще один сон. Кое-как встала, босиком пошлепала к двери. Занесло, на что-то налетела в потемках – вроде бы на спинку другой кровати, потом еще раз налетела, но добралась-таки до выхода и вывалилась в коридор.

Пахнет лекарствами, спиртом, мочой, какой-то дезинфекцией. Тускло светят электрические лампочки, за окном синеют предутренние сумерки, а в палате шторы, поэтому сперва показалось, что стоит глубокая ночь. Голова спросонья кружится, руки-ноги неловкие. И трусов на ней, кстати, нет, только застиранная хлопчатобумажная пижама длиной до середины бедер. Ага, добро пожаловать в Страну Живых!

Окончательно обессилев, сползла по стенке на корточки. Половицы холодные, тянет сквозняком.

Из ярко освещенного проема выглянула растрепанная полная женщина в белом халате. Осоловело спросила:

– Ты чего?

– Я ничего, – отозвалась Лерка, удивившись слабости и сиплости собственного голоса. – С добрым утром.

Часть 4 Прорыв

Злые языки называли Клаурамца Складским Гением. Его жилище соответствовало прозвищу: громоздятся шкафы, этажерки, стеллажи с подписанными от руки бумажными наклейками, сверху на это столпотворение взирают сто лет не беленные потолки, повсюду царит характерный сумрак подсобки. Не дом колдуна, а контора средней руки, так и ждешь увидеть на стенах плакаты с призывами не опаздывать на работу, соблюдать дисциплину, закрывать на ночь окна и предаваться в нерабочее время дозволенным летним удовольствиям, а в случае обнаружения в помещении запрещенных жизнеформ немедленно звонить в Санитарную службу. Вместо этих полезных рекомендаций в темноватых расщелинах меж боковин деревянных монстров висели лакированные клешни и панцири, грозди похожих на тусклые глаза стеклянных бусин, что-то засушенное – то ли диковинные растения, то ли ветвящиеся бронхи.