Файед подвел.
Файед должен был запустить атаку согласно инструкциям в закодированных письмах, ради которых Абдалла пожертвовал тремя курьерами.
Файед мертв, а госпожа президент вернулась к работе.
Абдалла ар-Рахман открыл глаза и встал с тахты. Медленно принялся выдергивать булавки из карты, сортируя их по цвету. Возможно, они пригодятся позднее.
В дверь тихонько постучали.
Он удивился — рановато, но открыл. На пороге стоял младший сынишка, одетый для верховой езды и вконец расстроенный.
— Папа, — сквозь слезы сказал Рашид, — я хотел поехать с остальными на утреннюю прогулку, но упал с лошади, и они ускакали без меня. Говорят, я еще слишком маленький и…
Мальчик всхлипнул, показал отцу сильно ободранный локоть.
— Ну-ну, — сказал Абдалла, присев на корточки перед сынишкой. — Знаешь, надо просто попробовать еще раз. Ты ничего не добьешься, если не будешь пробовать снова и снова. Я буду с тобой, и мы вместе поедем кататься.
— Да, но… Кровь же идет, папа!
— Рашид, — Абдалла подул на ссадину, — мы не сдаемся после маленького поражения. Немного поболит, и мы попробуем еще раз. Пока не добьемся своего. Понимаешь?
Мальчик кивнул, утер слезы.
Абдалла взял руку ребенка в свою. Закрывая за собой дверь, он снова взглянул на карту Америки. Кое-где остались булавки, беспорядочным узором, без всякой системы.
Две тысячи десятый, подумал он и остановился, прикидывая в уме. К тому времени у меня еще хватит сил на новую попытку. К две тысячи десятому году.
— Что ты сказал, папа?
— Ничего. Идем.
Он уже принял решение.
