Горсть патронов и немного везения - [17]

Экипаж был слаженный, понимал друг друга с полуслов, которые в общей сложности не превышали лексикона Эллочки-людоедки: «Ого!» — означало «ПМ» 019732; «А-аа» — разрешение на него; «У-у-у (с последующим смешком)» — удостоверение частного детектива; «Эге-е!..» — контракт с клиенткой. Самым многословным оказался лейтенант.

— Пройдите в нашу машину, — дал он мне возможность убедиться в соответствии своего интеллекта поплавку на форменной куртке.

Один из блюстителей сел за руль «Ягуара», устроив мне место на заднем сидении «мерса» между двумя шустриками с автоматами. И меня повезли. Я следовал своему давнему и сотни раз оправдавшему себя принципу: не спрашивают — не отвечай. Правда, любопытство взяло верх, и до того, как мы приехали в дежурную часть ближайшего отделения, лейтенант поинтересовался:

— Куда направлялись?

— Домой.

— Откуда?

— От верблюда.

Он заткнулся, очевидно будучи проинструктированным, что лицензии на частную детективную деятельность выдаются лицам с юридическим образованием и бывшим сотрудникам правоохранительных органов, и если я что-то делаю, то несу ответственность за свою подследственность.

В отделении было светло и весело. Полтора десятка задержанных бомжей, шлюх и «лиц кавказской национальности» вперемежку спали на полу «клетки»; кто-то в пижаме — помешанный или взятый прямо с постели — сидел на деревянном топчане, раскачиваясь и мурлыча что-то под нос. Дежурный капитан слушал «Голос Америки», пара молчаливых ментов играли в «кораблики», время от времени называя цифры и радостно констатируя: «Убит». Обстановочка была мне знакома по молодым годкам. Качалась рация на милицейской волне: «В доме сорок восемь на Большой Серпуховской драка, кто в районе…» «Тринадцатый, на Арбатской площади задержаны подозрительные лица без документов, в состоянии алкогольного…», «На Авиамоторной автомобильная авария, Шестой, Шестой!..», «Анонимный звонок из района Люсиновской, свет в окне турфирмы «Глобал стар», Двадцать девятый…» — спокойно, сонно вещали с Центрального пульта.

Лейтенант о чем-то поговорил с дежурным, выкладывая перед ним содержимое моих карманов: удостоверение, договор, сотовый телефон, патроны — поштучно, всю горсть, пистолет, окровавленный носовой платок, сто долларов, ключи от машины, квартиры, водительские права, техпаспорт и прочее, прочее, из чего я сделал вывод, что не только я, но и «Ягуар» был подвергнут поверхностному досмотру; не дождавшись трех экземпляров договора из-под коврика, я облегченно вздохнул.

— Подойдите, — рассмотрев переданные ему предметы, потребовал капитан. — Кто это вас так… отделал?

— Если я скажу, что вы, все равно же не поверите? — пошутил я.

— Претензии к нам?

— Отнимаете время, капитан. Все равно ведь не скажу больше, чем написано в договоре с клиентом.

Я видел, что душу его терзают смутные сомнения. С одной стороны, неопрятный вид еще не повод для задержания, тем более что я был вынут из собственной машины — в каком виде хочу, в таком и езжу. С другой — следы чрезмерного усердия в работе на лице и некоторые подозрительные детали одежды, как-то: пятна крови на рубашке, порванные брюки, комья глины на обуви… — словом, отпусти такого, а потом окажется, что он зарубил топором двух старушек процентщиц. Я его понимал. Но уж кому, как не мне, побывавшему в его шкуре, было знать, как себя вести.

— Время, капитан! Утро красит нежным светом, а я еще небрит, немыт и — вот вам крест! — со вчерашнего дня ничего не ел.

— Савельев! — обратился капитан к менту, сделавшему карьеру от стукачей до рядового буквально за последние десять лет. — Проводи задержанного в КПЗ!

Мятый, как лист туалетной бумаги перед непосредственным употреблением, мент нехотя встал.

— Два «б»! — угадал напоследок.

— Ранен, — ответил напарник.

Не забыв захватить с собой секретную карту с расположением кораблей флотилии, он вразвалочку подошел ко мне.

— Пошли, — зевнул, доставая из кармана тяжелую связку ключей, словно уже дослужился до тюремного надзирателя.

— После того как составим протоколы, — видимо, капитан все-таки еще не протрезвел после праздника города. Упреждая его расспросы о порядке задержания, я голосом Генерального прокурора напомнил: — Допроса. Изъятия. Предварительного медицинского освидетельствования. И не забудьте зафиксировать, что я не оказывал сопротивления при задержании. Если вы все-таки выясните, что оно было произведено без малейшего на то основания, я хочу иметь копию на руках, чтобы завтра представить вам иск за сорванный контракт с клиентом.

— Ты мне поговори еще, так я тебя выпущу через десять суток…

— После предъявления обвинения, — подсказал я.

— Савельев! — побагровел капитан. — В «клетку» его!

…Когда я начал заниматься частной охраной, а потом детективной деятельностью, то первым, к чему подготовил себя морально и физически, была предстоявшая встреча с человеческой завистью. До сих пор убежден: не будь этого качества — не распяли бы Христа и оборванцы не перебили бы богатых в семнадцатом, и вовсе не лень, а именно зависть обеспечивает прогресс, и революции — не что иное, как массовые вспышки зависти. Как бы ни рвал свою толстую жопу капитан — сотового аппарата, свободного графика работы и шестидесяти баксов в час ему не видать, даже если он соберет в своей «клетке» всех шлюх вверенного участка и вывернет наизнанку карманы всех московских бомжей. Вот я ему не завидую: найду Борю — непременно свяжусь с Алексеем Ивановичем Илларионовым, старшим «важняком» при Генеральном прокуроре. Можно было сделать это и сейчас; через пять минут после звонка Каменева или Илларионова капитан собственноручно отогнал бы мой «Ягуар» в покраску за счет награбленного у алкашей, а мне предоставил бы как минимум «УАЗ-469», стоявший без дела у парадного. Только я уже пять раз был бы убит и не заработал бы ни рубля, если бы не мое шестое чувство.