Ночь выдалась звездной, словно кто-то изрешетил черный бархатный купол беспорядочными автоматными очередями, и теперь в образовавшиеся пробоины сочился загадочный мерцающий свет. Невидимые глазу лучи серебрили хвою, колыхавшуюся на ветру наподобие морской пучины. Этот природный световой занавес был бы совершенно непроницаем для оптики самолетов-разведчиков, если кому-нибудь вздумалось проводить аэрофотосъемку площади, простиравшейся на триста километров с юга на север и на двести — с запада на восток и означенной во всех картографических реестрах неосвоенной. Территория, куда не вели автомагистрали, но куда изредка летали вертолеты без опознавательных знаков, поднимавшиеся с засекреченных взлетных площадок, могла бы вызвать интерес у всех криминальных полиций мира, и, чтобы получить сведения о ее местонахождении, многие не постояли бы за ценой.
Поселок с населением в полторы тысячи человек, не подлежавших переписи и не участвовавших в голосовании, притаился в таежной глухомани. Из секретных документов Минобороны он исчез в 1983 году, когда на месте бывших карьеров и рудников остались терриконики из пустой породы, когда отношения с франкфуртской фирмой «Урангезельшафт» были разорваны, а операции по обогащению руды из рудника Ресслинга в Намибии переместились в Швейцарию и Люксембург. Ни демпинговые цены, ни дефицит урана в СССР, возникший в конце восьмидесятых, не могли изменить степени рентабельности Уральска-12, как назывался этот фантом когда-то. Ныне те немногие, кто был посвящен в его существование, именовали его «базой», будто речь шла об овощехранилище или товарных складах.
Окутанная матовым ореолом, словно опухшая, луна заливала синевой брошенные корпуса горно-химического комбината, оружейные мастерские, приземистую лабораторию и больницу, бывшую когда-то полигоном 3-го Главного управления Минздрава, несколько жилых бараков и кое-что еще, не подлежавшее ни эксплуатации, ни вывозу в связи с гамма-фоном, превышавшим предельно допустимый в десять, а в некоторых местах и в пятьдесят раз. Но жить, как выяснилось, можно и в условиях длительного воздействия радиации. Криминальный гений собрал под замшелыми сводами мастерских и лабораторий талантливые кадры, не нашедшие применения в государственных структурах. Запыхтели заводики, засветились окошки в брошенных бараках, тоненькой струйкой потекла «нерентабельная» руда, застрекотали над тайгой «стрекозы», доставляя туда продукты и сырье, оттуда — товар. Нужный, добротно сработанный, ходовой и дорогостоящий товар, а главное — не облагаемый налогами, неучтенный, ибо производился нигде не числящимися людьми в несуществующем поселке: «стволы» различных калибров и разной скорострельности, которым могла бы позавидовать российская армия; золото, которое намывали старатели на речке Ладанке; редкоземельные материалы, счет которым шел на граммы, но цена им была — как тонне алмазов. Химики синтезировали порошок, по своим качествам не уступавший героину; текстильщики изобрели ионообменные ткани, способные отфильтровывать драгметаллы из растворов. Не было недостатка в неквалифицированных кадрах и для черных работ. Агенты вербовали отчаявшихся выжить и найти себя. Тем, кто колебался, создавали условия, при которых они охотно шли на подписание контракта, не интересуясь средней продолжительностью жизни на «базе».
Черной звездной ночью с «базы» ушли три уркагана. За каждым из них числился «вышак», терять им было нечего. Прошив заточкой сердце охранника возле барака, замаскировали его под спящего; проползли по самому невыгодному — и потому плохо-охраняемому — маршруту за отвалом, отрыли заранее упакованные мешки с наркотой, провиантом и бесшумными скорострельными «стволами», изготовленными тут же, на «базе», и двинулись к ограждению. Судя по найденному впоследствии прорезу в нижней сигнальной ветке из сверхпрочной проволоки, дело свое урки знали железно: прежде чем щелкнуть кусачками, бросили на сигнал два конца, и сирены не нарушили тишины, и прожектора не пронзили густой ночи. Через полчаса охранник из наемных головорезов увидел силуэт последнего из беглецов — уже там, далеко на залитом мертвым лунным светом терриконике, на полпути к вершине; поддавшись охотничьему чутью, устремился к ограде за складским пакгаузом, выхватил фонарь из подсумка, но включить его не успел: с быстротой молнии из темноты вылетел нож, и лезвие в три пальца шириной вошло ему под лопатку.
Мягкий шлепок мертвого тела заглушил крик ночной птицы, и снова воцарилась тишина. Сообщник беглецов, подойдя к убитому, выдернул клинок и, хладнокровно вытерев его о траву, сунул в ножны.
Сирены взвыли только на рассвете.
Двумя днями раньше в шведском Худиксвалле арестовали несколько килограммов «снега». Дело было не в деньгах; если бы эта партия утонула в заливе, Дмитрий Константинович Панич пожалел бы о ней не больше, чем о партии коммунистов, но от нее зависел контракт с Консорциумом — организацией, контролировавшей бизнес в Скандинавии, основанной русско-еврейскими эмигрантскими «углами». С ними Панич встречался в Стокгольме. Если бы «снег» удовлетворил экспертов Консорциума, был бы подписан контракт на целую тонну, и Панич рассчитывал, что через полгода наркобизнес на европейском Севере будет подконтролен ему.
