Города власти. Город, нация, народ, глобальность - [159]

В Мадриде город очищают от следов франкизма. В Вашингтоне с большим опозданием афроамериканский музей был открыт только в сентябре 2016 г. Буэнос-Айрес, Лима и Сантьяго отмечают памятниками недавние диктатуры и репрессии. Парк Свободы в Южной Африке – венец национальной иконографии в общемировом масштабе XXI в.

Во многих городах по всему миру городская политическая иконография по-прежнему остается чрезвычайно спорной, что является верным знаком ее жизнеспособности и осмысленности. Ранее мы уже отмечали продолжающиеся иконографические конфликты в Будапеште, Мадриде и Киеве. К ним можно добавить и другие: конфликты из-за «арабской весны» на площади Тахрир в Каире, македонской истории в Скопье и по поводу того, должна ли Оттава ставить памятники жертвам коммунизма. «Статуемания» французской Третьей республики, возможно, идет на спад после своего возрождения в европейском коммунизме и посткоммунизме. Однако интерес к публичным символическим и музейным репрезентациям и нарративам национальной и мировой истории, а также настоящего никуда не делся, и я не вижу никаких признаков его исчезновения в ближайшее время.

Столица начала XXI века

Этот век только начался, и он, конечно, еще готовит сюрпризы и неожиданные повороты, которые преподнесет нам в свое время. Но по крайней мере в первые его 15 лет лучшим местом для понимания возможностей и пересечений национального и глобального урбанизма, а также политической экономии начала XXI в. во всех ее связях и проявлениях стала Астана, новая столица Казахстана.

Астана («столица» по-казахски) была заложена в качестве национального проекта наименее националистической из бывших советских республик. Как и остальная советская Средняя Азия, большинство городов Казахстана были преимущественно русскими по языку и культуре. Столица республики Алматы (Алма-Ата по-русски, город, некогда известный во всем мире своим конькобежным стадионом) находилась очень далеко от центра этой страны размером с Западную Европу, в которой ныне 17 млн жителей, – на дальнем юге, около китайской границы. О переносе столицы было объявлено в 1994 г., он объяснялся как этнополитическими, так и геополитическими интересами. Этнополитическая задача состояла в создании казахской столицы в центре страны, в преимущественно русскоязычном регионе.

Проектом столицы руководил один из крупнейших (и авторитарных) политических предпринимателей малых стран конца XX – начала XXI в., стоящий в одном ряду с сингапурским Ли Куан Ю, малайзийским Махатхиром Мохамадом и руандским Полем Кагаме, а именно Нурсултан Назарбаев, последний из руководителей советского Казахстана. Реализация проекта стала возможной благодаря нефтяному и сырьевому буму, который сегодня заканчивается, делая будущее Астаны более туманным.

В северной степи, в русском гарнизонном городке XIX в. Акмолинске (впоследствии – советский захолустный город Целиноград, который Хрущев когда-то мечтал сделать главным элементом решения извечных советских проблем с сельским хозяйством) на берегу реки Ишим (по-казахски – Есил) за 15 лет (начиная с 1998 г.) построили поразительную новую столицу. Японский архитектор-метаболист Кисё Курокава выиграл международный конкурс, представив генплан, который, однако, не играл определяющей роли и был задуман в качестве платформы органического роста – будучи в этом смысле похожим на концепцию Исламабада, предложенную Доксиадисом, – а не точного городского проекта, подобного «пилотному плану» Бразилиа Косты[723].

Правительственный район разбит на большой оси, идущей с запада на восток, с четкой привязкой к вашингтонской Национальной аллее. Ось начинается со штаб-квартиры главной государственной нефтегазовой компании, почти круглого здания в советском классическом стиле с аркой, выходящей на восток. Зеленая аллея ведет к главному национальному символу, Байтареку, изящной конструкции 105 м высотой, представляющей дерево с золотым яйцом на вершине – это символ из старой легенды. Аллея продолжается, с двух сторон идут длинные ряды министерских зданий, оканчиваясь двумя золотыми башнями, обозначающими вход на новую площадь, на одной стороне которой – парламент и здание суда, на другой – президентская администрация и концертный зал; в конце оси находится Ак-Орда (Белый лагерь), президентский дворец с голубым куполом, который выглядит как увеличенный в 2 раза вашингтонский Белый дом.

Это монументальный национализм, вдохновляющийся, очевидно, двумя сверхдержавами холодной войны, которую считали закончившейся. Намного больше здесь всего от посткоммунистического национализма. Увековечены в памятниках концентрационные лагеря Казахстана и страшный голод, вызванный коллективизацией 1930-х годов. Создан большой ансамбль памятников национальным защитникам, которые, с одной стороны, посвящены Второй мировой войне и защите СССР от нацистской Германии, а с другой – казахским воинам-кочевникам, которые воевали с русскими (в царские времена). Национальная независимость увековечена двумя большими памятниками: один 2008 г. – это высокая колонна, увенчанная орлом, с фигурой президента Назарбаева у основания, другой 2011 г. – в форме триумфальной арки. В полном согласии со сталинской традицией многие организации и здания названы в честь президента. Ленина в начале 1990-х годов убрали и заменили казахским поэтом Абаем; с улиц исчезли Маркс и советские руководители. Любопытно, что статуя коммунистического руководителя 1980-х годов Динмухамеда Кунаева, уволенного Михаилом Горбачевым за коррупцию и неосмотрительно замененного русским руководителем (прежде чем этот пост перешел к Назарбаеву), сохранилась на одной из главных улиц города.