Вторая – возможность городского реформизма. Он был инициирован европейским «муниципальным социализмом», однако в последнее время наибольшим напором радикального городского реформизма, нацеленного на социальные изменения, отличался глобальный Юг, что очевидно по долгосрочным программам в Монтевидео, Мехико и недавним прорывным проектам в Дели и Джакарте. Это весьма уязвимый план, зависящий от национальной экономики, часто он оказывается под давлением враждебного национального правительства и сталкивается с шатким в своих мнениях электоратом мегаполиса, поскольку сегодня устойчивый европейский рабочий класс как историческая реалия практически отсутствует. Но не следует забывать, что «его главные достижения на Юге датируются этим столетием». Усиление и распространение проектов Андреса Мануэля Лопеса Обрадора, Джокови и Кеджриваля, охватывающих три континента, не кажется чем-то совершенно невозможным.
После первого срока Кена Ливингстона на посту мэра евро-американская городская политика стала намного более осторожной; городские правительства в Европе и Америке обычно связаны в своих действиях вышестоящими правительствами государств. Еще предстоит увидеть, что получится, к примеру, из деятельности правительства Мануэлы Кармен в Мадриде. Однако возможность социальных перемен не исключена. Простые люди не уходят со сцены. Они будут и впредь сбивать общую оптику глобального капитализма со всем его воображаемым. В городах их шансы на социальную трансформацию выше, чем где бы то ни было, а решающим фактором городских социальных перемен является, судя по всему, превращение столичных городов власти в города трансформаций.
