Горные орлы - [47]
От тока артельщиков люди бросились к своим кладям… Дмитрий и Христинья сели около безмолвно смотревших на огонь Герасима и Станислава Матвеича.
В деревне ударили в набат.
— Смотри, смотри, Акинфова загорелась… К Свищевым перекинуло…
— Матушка, заступница усердная!..
Огонь уже захватил десятки гектаров в ширину и, подгоняемый ветром, несся по елани. Уже в трех местах исступленно закрутилось пламя на новых гумнах, взметывая в небо снопы, будто огненных голубей.
Наутро кровавое взошло солнце. Лучи его не могли пробиться сквозь дымную мглу. Долго над Черновушкой, над увалами и лесом висела пелена копоти, пахло гарью.
С артельного гумна пожар разлился, как воды, вышедшие из берегов. Огонь слизал большую половину Поповской елани с подветренной стороны, уничтожил клади на гумне Акинфа Овечкина и Свищевых, кладушку вдовы Виринеи Миронихи, три клади Фомы Недовиткова и уже обмолоченный, но еще не провеянный хлеб на гумне у хлопотливого, ночи не спавшего Емельяна Прокудкина.
С полос перекинулось на тайгу, на заготовленные к зиме поленницы дров. Со страшной силой пожар разросся в ширину до речки Крутишки, а в глубину неизвестно куда… Сколько погорело лесу, пасек, стогов сена, стало выясняться только на другое утро.
Оно пришло скорбное, серое, пахнущее гарью.
В одну ночь пожар сравнял многих черновушанских пчеловодов с бедняками. Дотла сгорела пасека Акинфа Овечкина. У артельщиков, кроме хлеба, погибли двести бревен и десять звеньев пасечной городьбы (пасека уцелела только благодаря речке Крутишке, задержавшей огненный поток). У братьев Ляпуновых сгорела заимка, находившаяся в двенадцати километрах от Черновушки. Целиком сгорели адуевская пасека и невыделенные пчелы Селифона.
Ездившие проведать свои пасеки мужики, возвращаясь домой, недалеко от кромки тайги наткнулись на обгоревший труп человека.
Прибежали в деревню. Подняли крик. Собрался народ. Уткнувшегося ничком в землю повернули вверх лицом. Толпа ахнула:
— Поликушка!..
Женщины испуганно шарахнулись в сторону, мужики стояли черные, не то от злобы, не то от дыма и копоти. Герасим Андреич первый нарушил молчание:
— Собаке собачья смерть. Не убежал, настигло…
Мосей Анкудиныч набожно закрестился.
— Опалимая купина… наказание господне за беззаконие… За неправедный раздел…
Матрена Погонышиха подскочила к нему.
— Вот тебе опалимая купина! — и, размахнувшись, ударила Мосея Анкудиныча по лицу так, что он повалился, как сноп.
Не в силах больше сдержаться, она сама грохнулась ничком на черную, обожженную землю и, катаясь по ней, трясясь и плача, исступленно кричала:
— Пашаничка-то… пашаничка-то была… боже ты мой!..
Герасим Андреич велел Марине прочесть то, что она написала под его диктовку. Марина, приподняв брови, прочла начало письма. Артельщики навалились со всех сторон на стол и не спускали глаз с чтицы.
Герасим Андреич, довольный, крякнул:
— Дальше пиши, Станиславна.
Погонышиха подперла ладонью мясистую щеку и так же, как и Марина, склонив голову набок, внимательно следила за движением пера по бумаге.
— «Орефий Лукич!.. У нас случилось большое несчастье: Поликушка на покров сжег весь наш хлеб в кладях и сам сгорел, пес. И пожег Акинфа Овечкина, и Свищевых, и Недовиткова, и обмолоченный хлеб Омельки Прокудкина, и заимку Ляпуновых. Одним словом, такое дело, что Дмитрий ревел дурниной, а Матрена наутро побила Мосея Анкудиныча. И я ходил неделю как полоумный. Но духом мы не упали: живем и работаем, как ты наказывал, по большевистскому плану, — без него бы труба. Шагу не ступнем без совместного совета. В мужиках после нашего пожару пошел большой шат. Акинф Овечкин, уж на что кремневый был, а как погорел, открыто стал припадать к нам… И еще сообщаем вам, что Матрена Погонышева у нас везде в корню, работает за двоих. А духом, вторительно заявляю, мы не упали, а даже наоборот, назло им мельницу затеяли, потому что Пежин берет за помол два кила с пуда, а мы будем брать один. Наломали камней на жернова, облаживаем. Дело, слава богу, у нас опять идет колесом, за нас шибко не думайте. Станислав Матвеич у нас по мельнице за главного. Не старик, а бесценный человек…»
Герасим Петухов обвел глазами слушателей. Станислав Матвеич закашлялся.
— Напрасно, Герасим, тово… про меня…
Письмо вышло длинное. Петухов рассказал чуть ли не про всех мужиков, которые склоняются к артели, но еще не идут. Затем Марина написала про молодого учителя и про школу, в которой пока учатся всего-навсего двадцать ребятишек.
— Обязательно напиши ему, Станиславна, про партию, как есть она главная пружина советской жизни, — Дмитрий Седов строго посмотрел на партийцев. — «И подбирать мы в нее людей будем со строгим смыслом, зерно к зерну, чтоб в землю его забивай — не дрогнул, чтоб действительно был горный орел. — Седов снова обвел строгим взглядом коммунистов. — Приняли известную вам бывшую батрачку Матрену Погонышеву в кандидаты».
Марина написала и про партию и про Матрену. Седов успокоился и сказал:
— Ну вот, теперь давайте подписывать.
Герасим Петухов с трудом нацарапал свою фамилию. Станислав Матвеич коряво, но тоже расписался и даже с росчерком. Матрена Погонышиха только вздохнула:
В сборник «Страсть» Ефима Пермитина, лауреата Государственной премии РСФСР имени Горького, вошли рассказы, основная тема которых — человек и природа, их неразрывная связь.Почти все рассказы, вошедшие в книгу, публикуются впервые. Произведения эти несут на себе отпечаток самобытного таланта автора.
В семнадцатый том «Библиотеки сибирского романа» вошел роман Ефима Николаевича Пермитина (1895–1971) «Ручьи весенние», посвященный молодым покорителям сибирской целины.
Книга «Три поколения» — мой посильный вклад в дело воспитания нашей молодежи на героических примерах прошлого.Познать молодежь — значит заглянуть в завтрашний день. Схватить главные черты ее характера в легендарные годы борьбы за советскую власть на Алтае, показать ее участие в горячую пору хозяйственного переустройства деревни и, наконец, в годы подъема целины — вот задачи, которые я ставил себе на протяжении трех последних десятилетий как рядовой советской литературы в ее славном, большом строю.
Владимир Поляков — известный автор сатирических комедий, комедийных фильмов и пьес для театров, автор многих спектаклей Театра миниатюр под руководством Аркадия Райкина. Им написано множество юмористических и сатирических рассказов и фельетонов, вышедших в его книгах «День открытых сердец», «Я иду на свидание», «Семь этажей без лифта» и др. Для его рассказов характерно сочетание юмора, сатиры и лирики.Новая книга «Моя сто девяностая школа» не совсем обычна для Полякова: в ней лирико-юмористические рассказы переплетаются с воспоминаниями детства, героями рассказов являются его товарищи по школьной скамье, а местом действия — сто девяностая школа, ныне сорок седьмая школа Ленинграда.Книга изобилует веселыми ситуациями, достоверными приметами быстротекущего, изменчивого времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу известного ленинградского писателя Александра Розена вошли произведения о мире и войне, о событиях, свидетелем и участником которых был автор.
Издательская аннотация в книге отсутствует. _____ Короткую и яркую жизнь прожил славный сын бурятского народа Доржи Банзарон. Судьбе этого видного ученого и общественного деятеля и посвящен роман Чимита Цыдендамбаева (1919–1977). Страшное беззаконие, насилие и произвол, с которыми сталкивается юный Доржи, развивают в нем тягу к знаниям, свободомыслие, стремление облегчить участь родного народа. Он поступает в Казанский университет. Ум, образованность, общительный нрав открывают ему сердца и души студентов и преподавателей, среди которых было немало замечательных людей.
Новая автобиографическая повесть И. Лаврова «Путешествие в страну детства».
Первое издание романа «Бабьи тропы» — главного произведения Феоктиста Березовского, над совершенствованием которого он продолжал работать всю жизнь, вышло в 1928 году. Динамичный, трогательный и наполненный узнаваемыми чертами крестьянского быта, роман легко читается и пользуется заметным успехом.Эпическое полотно колоритно рисует быт и нравы сибирского крестьянства, которому характерны оптимизм и жизнелюбие. Автор знакомит читателя с жизнью глухой сибирской деревни в дореволюционную пору и в трагические годы революции и гражданской войны.
Издательская аннотация в книге отсутствует. _____ Горе в семье богатея Епифана Окатова: решил глава семейства публично перед всем честным народом покаяться в «своей неразумной и вредной для советской власти жизни», отречься от злодейского прошлого и отдать дом свой аж на шесть горниц дорогому обществу под школу. Только не верят его словам ни батрачка Фешка, ни казах Аблай, ни бывший пастух Роман… Взято из сети.