Горная долина - [4]

Автора не назовешь, конечно, апологетом колониальных порядков. Подчеркивая некоторые позитивные, на его взгляд, стороны влияния контактов с европейцами, он вместе с тем в ряде случаев достаточно остро критикует колониальную администрацию за ее безразличие к нуждам местных жителей. Местами довольно четко показаны и барьер, который создан колониальными властями между аборигенами и европейцами, и привилегированное положение, в котором находится европейское население.

Как известно, австралийское правительство, издавна проводя в своей стране политику «белой» Австралии, политику расовой дискриминации по отношению к аборигенному населению континента, переносит эту порочную расистскую практику в свои колонии и другие управляемые территории. Многие «белые» австралийцы приезжают в колонии уже зараженные ядом расизма, с внушенным еще со школьной скамьи «сознанием» интеллектуального превосходства над темнокожими людьми. Не удивительно, что некоторый налет расистской идеологии был на первых порах и в сознании автора книги.

Он не скрывает, что моментами местные жители, некультурные, немытые, с совершенно чуждыми для европейца нормами поведения, вызывали у него чувство, близкое к отвращению. Порой казалось, что он начинает ненавидеть всех этих людей, которых никак не мог понять. Однако, к его чести, автор уже через сравнительно короткий промежуток времени сумел освободиться от несправедливого, предвзятого отношения к аборигенам, понять их, признать в них таких же, как он сам, людей, способных мыслить и созидать. И вот К. Рид уже с чувством глубокой симпатии говорит о папуасах. Он открыл на Новой Гвинее мир со многими ценностями, какие не были знакомы ему на родине. Аборигены невольно оказались учителями «белого» австралийца, они заставили его многое передумать и переоценить.

И все же автор при всей симпатии к местным жителям не смог наметить правильной перспективы для населения этого края. Он остался при своем старом мнении, что колониальный режим при всей его жестокости — все же наименьшее зло для отсталых народов, так как он якобы приобщает аборигенов к европейской цивилизации, вырывает их из состояния косности и невежества.

Насколько ошибочна, несостоятельна подобная точка зрения, наглядно показывают успехи азиатских и африканских стран, недавно добившихся независимости. Эти достижения свидетельствуют о том, что местные жители бывших колоний могут прекрасно постигать вершины цивилизации и без колониальных надсмотрщиков, причем научный и культурный прогресс в условиях независимости идет несравненно быстрее.

События последних десятилетий показывают, что так называемые отсталые народы вовсе не нуждаются в колониальном руководстве и, более того, отвергают его. Кстати, об этом же говорит и пример самой восточной Новой Гвинеи. Австралийские власти в течение длительного времени фактически отвергали все резолюции ООН о скорейшем продвижении Новой Гвинеи по пути к самоуправлению и независимости и усиленно подчеркивали, что для этого в стране якобы нет еще достаточных условий и что сами аборигены, дескать, вполне удовлетворены своим нынешним положением. Насколько все такие уверения далеки от истины, показали недавние выборы в орган местного самоуправления, проведенные в Папуа — Новой Гвинее. Они наглядно продемонстрировали стремление аборигенного населения к независимости. И можно не сомневаться в том, что народ восточной Новой Гвинеи, испытавший столько горя за годы колониального рабства, освободится в ближайшем будущем от цепей колониализма и пойдет по пути независимого развития.

П. И. Пучков

ПРЕДИСЛОВИЕ

Эта книга является итогом почти двухлетней полевой работы среди племен гахуку на австралийской подопечной территории Новая Гвинея. Я явился к гахуку как специалист по социальной антропологии[4], однако содержание моего труда не укладывается в рамки этой научной дисциплины. Книга эта — откровенно субъективное произведение, а не научный трактат. Любой антрополог, оказавшийся в сходном положении, то есть проведший длительное время в экзотической культурной среде, несомненно смог бы написать нечто подобное. Однако попыток такого рода, к сожалению, мало. Опыт антрополога, занимающегося полевой работой, — единственный в своем роде: ни миссионер, ни чиновник, ни торговец, ни открыватель новых земель не знают так хорошо, как он, что значит жить в чуждой для него культурной среде. Только антропологу ничего не нужно от людей, среди которых он живет, — ничего, кроме информации и понимания их образа жизни. Последнее приходит в результате определенной подготовки и предполагает тесный контакт с людьми, что является одновременно целью и исключительным достоянием антрополога.

Почему же тогда столько трудов по антропологии бескровны, очищены от всего, что делает людей живыми? Вот они, насаженные на булавки, как бабочки в стеклянном ящике, — с той разницей, однако, что мы часто не можем сказать, какого цвета эти особи; нам никогда не показывают их в движении, мы не видим их взлета или гибели, перед нами одни обобщения. Причина этого в том, что антропология ставит своей целью заниматься частным лишь ради понимания общего.