Гонки по лабиринту - [4]

За все время беседы Жанна Муравьева ни разу не произнесла слова "Денис Белов". Он упоминался как "тот мальчик", или" он", или "тот молодой человек". Что-то примитивное в ней удерживало ее от произнесения его имени.

- Каковы прочие обстоятельства? - задумчиво спросил Шальнев. - Ты сказала, что они не живут вместе.

- Лена живет в Донецке с женщиной, с которой познакомилась во время работы волонтером там. Очевидно, они стали близкими друзьями.

- А Белов?

- Даже не знаю. Он просто сам по себе, Я думаю.

- Что у них за неприятности?

Она покачала головой.

- Даже не знаю. Федоров сказал, что с Леной все в порядке, она в безопасности, но что-то...честно говоря, я разозлилась на него за то, что он так неопределенно выразился, но он сказал, что может и ошибаться. Он сказал, что хочет поговорить с тобой, но сначала хочет обсудить это со мной.

- Почему я?

- Он сказал, что знает тебя. Он говорил о тебе много хорошего, что уважает тебя. Он говорил, что вы работали когда-то вместе.

Шальнев посмотрел в воспаленные глаза Жанны Муравьевой. Она тоже смотрела на него, ожидая хоть какой-то реакции. Может быть, его благословение. Или руководство, или просто уверенность в том, что она поступает правильно. Это был могучий момент тишины.

- А Федоров не говорил, что чувствовала Лена, когда ее нашли?

Жанна повернулась на своем сиденье и снова посмотрела в окно, но было слишком туманно, чтобы она могла что-нибудь разглядеть. Она посмотрела через лобовое стекло на мокрую, усыпанную листьями дорожку, где девушка исчезла в тумане.

- Я его об этом спрашивала, - сказала она. - Он сказал, что она расстроена. Он сказал, что она плакала. Но... - она опустила взгляд на сумочку и увидела, что ее руки сжимают скомканные салфетки. Медленно разжав пальцы, она повертела их в руках и оглядела свои кольца, бриллиантовую гроздь, изумруд, дорогую черную жемчужину с отстраненностью, которая сводила их ценность к дыму. Он сказал - и я была поражена его чувствительностью к этому - он сказал, что не уверен, как "понять" это.

Шальнев наблюдал за ней, чувствуя ее замешательство больше, чем видя его на самом деле. Как будто он был свидетелем эмоционального взрыва.

- У тебя нет ни малейшего...подозрения... - хрипло сказала она, останавливаясь, чтобы сглотнуть, и снова подняла взгляд к окну, ее пустые глаза смотрели на серое за стеклом. - Ты не имеешь ни малейшего представления о том состоянии, в котором я пребывала, когда он это сказал.

***

Глава 2

Телефон в офисе Андрея был настроен так, что его звонок был не более чем тихим бормотанием. Шальнев, оторвавшись от своих мыслей перед компьютером, подошел к письменному столу и снял трубку.

- Слушаю.

- Андрей?

- Да.

- Это Дмитрий Федоров.

Шальнев мог бы поставить деньги на Федорова и не боялся потерять ни копейки. Тот был надежным и методичным. Здравый смысл занимал первое место в его личном списке добродетелей, к которому он относился серьезно. Федоров был долговязым мужчиной сорока четырех лет со спокойным нравом, редеющими черными волосами, постоянной пятичасовой тенью и слегка выпученными глазами, которые не пропускали ничего, что не должны были пропустить. Сдержанный, но часто раздраженный частыми мыслями о военной бюрократии, он рано ушел в отставку, когда второй из его двух сыновей окончил университет, и ушел на вольные хлеба, став частным детективом. Его жена Мария, разговорчивая и яркая узбечка, на которой Федоров женился после смерти своей первой жены, когда его сыновья еще учились в школе, работала в бухгалтерской фирме и полностью одобряла новую работу супруга.

- Я, честно говоря, надеялся, что ты позвонишь сегодня вечером, - сказал Андрей. - Я слышал, тебе там повезло.

- Значит, ты говорил с Жанной Муравьевой?

- Этим вечером. Несколько часов назад.

- Хорошо. Скажу тебе честно, я не совсем понимаю, что здесь происходит, - спокойно ответил Федоров.

Должно быть, он звонил с улицы, потому что говорил почти в микрофон, и Андрею показалось, что он слышит шум машин.

- Это длинная история о том, как я наконец добрался до девушки, но я могу сказать тебе, что на этой территории нет ничего простого. Я исколесил всю республику, прежде чем нашел ее прямо здесь, где начал поиски. Что было неожиданностью.

Но Федоров не казался удивленным. Мало того, что он обладал личностью, которую некоторые сочли бы неинтересной, он был еще и неинтересным. Изо дня в день он мог заставить вас хотеть подняться на стены, но в быстро ломающейся ситуации, в сжатых объятиях, он был устойчивым, таким человеком, на которого вы молились.

- Послушай, - сказал Федоров, - прежде чем я начну, я хочу, чтобы ты записал пару имен и адресов. Через минуту я перейду к делу. У тебя есть чем писать?

- Да, я взял ручку. Продолжай.

- О кей. Денис Белов. - Шальнев записал адрес.

- Диана Пительникова. - Он дал ее адрес и номер телефона. - Это та женщина, с которой живет Лена, жила с ней почти все время, пока ее не было. Эта женщина старше девушки лет на десять-пятнадцать, я полагаю. Богатая москвичка, с обширными связями. Все в российской прослойке здесь - а это довольно много народу - знают ее, и она знает всех. Симпатичная, но немного сумасшедшая, я так думаю. Часто напряжена.