Гони его прочь! - [2]
— У него, знаешь… — сказала шепотом, — голова немного не в порядке. Ты уж не обижайся.
— Голова?
— Угу.
Больше всего Валентине сейчас хотелось, чтобы соседка ушла… хотелось посидеть в тишине и поплакать. Страх вдруг прошел. Остались лишь раздражение и усталость.
— Слышь, Валь… а как на отца-то твоего похож, на покойника… земля ему пухом…
— Похож, — уверенно кивнула Валентина. — Братья ж…
— А, ну да…
Но что-то не давало бабе Маше покоя, она все приглядывалась.
— Валь, а это… откуда он?
— Оттуда!
Валентина поняла, что еще немного и сорвется, устроит истерику. Баба Маша глянула осуждающе.
— Вот только еще одного дармоеда тебе не хватало, — она трагически прицокнула языком. — И так два пацана голожопых на шее, мужик неизвестно где шляется, так еще этот…
А этот вдруг повернулся, уставился на бабу Машу невидящими глазами и зарычал.
Больше соседи Валентину не беспокоили. Не приходили. Они останавливались на улице за воротами, стояли, смотрели, иногда обсуждали что-то между собой, но заходить не торопились… да и просто поздороваться не торопились тоже. Пару раз Валентина пыталась окликнуть сама, ей вежливо отвечали, но тут же находили какие-то не отложные дела. Выходя за ворота Валентина чувствовала на себе косые взгляды и напряженную тишину.
Волновало ли это ее? Пока, пожалуй, что нет, и без того хватало забот. Двое маленьких детей, не до того…
С деньгами, вот, было плохо.
Муж, еще до рождения Мишки, уехал на заработки в Ростов. Первую неделю звонил каждый день, говорил, что страшно скучает, потом реже… потом раз в неделю посылал эсэмэску, а потом и вовсе тишина. Долгие гудки в трубке. Валентина пыталась звонить сама, но он не брал. Деньги Валентина получила лишь раз, да и то…
Зато дед помогал. И до того, как заболел, и теперь…
Теперь тоже он играл с Сережкой, носил от колонки воду, подметал дорожки, поливал и полол огород, даже достал где-то зеленую краску и начал красить забор. Валентина смотрела на все это…
Не знала, что думать.
Дед ничего не ел и не пил. Ни разу. Не говорил. Двигался очень медленно, словно во сне, размеренно, плавно. Не спал. Но привычную работу делал хорошо, уверенно.
Валентина в конце концов смирилась, пусть… Если от живого мужика помощи нет, так хоть…
Плакала по ночам.
А Сережка его очень любил и, кажется, видел и понимал что-то такое, чего не могла понять мать.
Он же не живой. Не живой!
Как такое возможно?
Вчера, когда Сережка полез зачем-то на крышу, свалился и расшиб коленку до крови, дед подбежал первый, подхватил, принялся гладить бережно и тихонько гудеть, словно баюкая: "уу-у, уу-у." Валентина даже не стала мешать. Промыла и намазала зеленкой лишь потом, когда Сережка успокоился.
А сегодня он с дедом, с самого утра, пускал самолетики.
— Валь, а Валь! Ну-ка, поди сюда, — окликнула баба Маша от ворот.
Валентина насторожилась, в хорошие новости что-то не верилось.
— Валь, а ты это… — баба Маша пожевала губу, все заглядывая куда-то Валентине через плечо. — Ты знаешь, на кладбище-то могила твоего отца разрыта… ага… и гроб, ну… поломан весь. И тела нет.
Нет тела… Очень захотелось рассмеяться, сказать, что вон оно, тело-то… но вдруг стало страшно. Как в первый день. И вроде как привыкла, но когда так…
Вдруг пришло понимание, что все по-настоящему. И надо что-то делать. Теперь не спрячешься, не скроешь, не отвернешься и не сделаешь вид, что не знаешь ничего.
Только сказать нечего. Знала ли она?
Неловко дернула плечом.
— Ты, это, Валь… ты, ну… этот твой, он же… — баба Маша охнула и побелела вся, начала креститься. — Он же упырь, Валь! Он же упырь… Ты гони его, слышишь? Гони его прочь!
Как же его прогнать? Он же отец. Пусть мертвый, но отец. Он любит их, помогает… и Сережке с ним так хорошо… Как же прогнать?
А они привели священника.
Соседи собрались и привели. Толстого, бородатого, с кадилом и бадейкой святой воды. Он устало поглядывал из-за забора, явно не веря в оживших мертвецов. Но ему хорошо заплатили, отчего бы не окропить…
Валентина сначала не хотела пускать, но потом испугалась. Не попа, конечно, и не соседей… хотя соседи ее саму со свету сживут, если не пустит. Затравят.
Но даже не их… Господа испугалась… Виданное ли дело?
Боже ж ты мой…
Отперла дрожащей рукой.
Вот и все. Казалось, сейчас поп прочтет молитву, водой святой брызнет и дед упадет… замертво… его снова похоронят. Валентина поняла, что не хочет. Это значит — потерять его снова, а она как-то уже привыкла и смирилась, что дед теперь такой… Путь лучше такой.
Но куда уж…
Все, значит. И не поделаешь тут ничего.
Только бы дед сопротивляться не начал.
Дед не начал. Его вообще мало волновал подошедший священник. Он как сидел на скамеечке у дома, рядом с внуком, так и остался сидеть. Безразличный.
— Сереженька, иди в дом.
— Мааам…
Но все же послушался.
— Это и есть ваш покойник? — хмуро спросил священник, в голосе явно мелькнул сарказм.
И Валентина подхватила.
— Какой же покойник? — всплеснула руками она. — Старенький, ходит плохо, да и голова уже… Да вы что?
Священник помялся. Случай был непростой… странный случай. Если уж на то пошло, тут не священника звать надо было… Но в конце концов решили, что прочитать молитву и окропить святой водой не помешает. Валентина закусила губу, стиснула на груди руки, ожидая…
Я должна стать женой узурпатора. Он пришел с войной в мой дом, отнял все, что было мне дорого, его войско заняло город. Он кровожадное чудовище, убийца, и я ненавижу его. Я нужна ему как трофей, как принцесса, последняя в роду, с моей помощью он собирается укрепить свою власть. Я готова убить его. Но глядя в его глаза, я вижу мальчика, которого знала когда-то, лучшего друга детства, почти брата. И мое сердце разрывается…
«Что делать, женщин у нас втрое меньше чем мужчин. Не рождаются.».
Вышел в пилотном номере Астра-Нова/Меридиан. И еще переиздание пилота (Астра Нова 003 (2/2014)) с такой красивой обложкой.
Он же «Последний маяк», рассказ с «Генетики слова», 3е место Вышел в альманахе Астра Нова 002 (1/2014).
Он — Лоренцо Луци, военный трибун, бесстрашный герой, прошедший огонь и воду. Он возвращается домой спустя пять долгих лет, надеясь, что молодая жена все еще ждет его, скучает и помнит. У него большой светлый дом в предместьях Илоя, оливы и виноградники… и планы — пожить, наконец, спокойно в тишине. Она — пленница и военный трофей. У нее нет имени, нет семьи, она потеряла все, что у нее было. Осталось только упрямство и гордость. И жажда свободы. Он выиграл ее в кости. Случайно, в игре с грошовыми ставками.
С милым рай и в шалаше? Что делать, если твоя любовь где-то там, в неведомой стране, которой нет на карте? Можно ли бросить налаженную обеспеченную жизнь, хорошую работу, квартиру, даже милого жениха, и убежать куда-то за горизонт, не понимая, что тебя ждет. Любовь? Он не король, не лорд, не эльф, не демон, не могучий чародей, даже не доблестный рыцарь, он просто человек, без которого ты уже не мыслишь своей жизни. Любовь сильнее? Как понять? Хорошо, если ты проваливаешься в другой мир, как в кроличью нору, и уже не можешь вернуться.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Для участия в новогоднем литературном конкурсе детского рассказа «Снежное слово».
Эта книга посвящена моему родному городу. Когда-то веселому, оживленному, в котором, казалось, царил вечный праздник. Ташкент — столица солнца и тепла. Именно тепло было главной особенностью Ташкента. Тепло человеческое. Тепло земли. Город, у которого было сердце. Тот город остался только в наших воспоминаниях. Очень хочется, чтобы нынешние жители и те, кто уехал, помнили наш Ташкент. Настоящий.
Детские страхи… С годами они исчезают или? Взрослому мужчине во сне приходится вновь и вновь бороться с тем, чего боялся в раннем детстве.
Оля видит странные сны. В них она, взрослая, едет по московскому метро, полному монстров, и не может вспомнить прошлое. В этих снах нет Женьки, единственного человека в её жизни, кто тоже их видел — откуда-то Оля знает, что его больше не существует в реальности, даже лица не помнит. Наяву наступает ноябрь, преддверье зимы — и приносит с собой других чудовищ да слухи о живодёре в городе. В классе появляется новый ученик. Всё начинает стремительно меняться. Стрелки часов сдвигаются с места.
…22 декабря проспект Руставели перекрыла бронетехника. Заправочный пункт устроили у Оперного театра, что подчёркивало драматизм ситуации и напоминало о том, что Грузия поющая страна. Бронемашины выглядели бутафорией к какой-нибудь современной постановке Верди. Казалось, люк переднего танка вот-вот откинется, оттуда вылезет Дон Карлос и запоёт. Танки пыхтели, разбивали асфальт, медленно продвигаясь, брали в кольцо Дом правительства. Над кафе «Воды Лагидзе» билось полотнище с красным крестом…