- Я люблю тебя, - чуть хрипло говорит он, стараясь восстановить дыхание.
И от его слов, от его голоса счастье разливается горячей волной, от сердца, до кончиков пальцев. Все тело сладко ноет, расслабившись, и сил уже совсем нет, даже пошевелиться, даже ответить. Так хорошо.
Тихо потрескивают, догорая, поленья в очаге. Крошечные светлячки кружат над нами.
Я в его доме. Он позвал меня, и я пришла. Небольшой отпуск... жаль, остаться не выйдет. Я не готова остаться.
Ивар глядит мне в глаза и улыбается.
- Я люблю тебя, слышишь, - повторяет он. - И никому не отдам.
Он все еще лежит на мне, опираясь на локти, но я почти не чувствую его веса, только тепло. На его плечах поблескивают капельки пота.
И я тянусь, обнимая его, обхватывая руками и ногами, прижимаясь снова.
- Я тоже тебя люблю.
Он целует меня.
- И все равно убежишь?
- Да, - говорю я. - Убегу. Но не сейчас. У нас еще есть время.
Он переворачивается на спину, увлекая меня за собой, обнимая.
- А если я не отпущу тебя? Что будешь делать? - спрашивает он.
Его руки держат меня так нежно и мягко, но, в то же время, так крепко, что даже не пошевелиться.
Ветерок из открытого окна холодит разгоряченную спину.
- Все равно убегу, - говорю я, легко упираясь подбородком в его грудь.
- А если я сам начну прогонять тебя? - спрашивает он.
- Тогда я приду снова.
Я улыбаюсь, и он смеется.
- Тогда мне стоит почаще прогонять тебя. И ты будешь со мной.
Я вздыхаю, закрываю глаза.
- Ивар, я очень хочу остаться с тобой навсегда, но... Я не могу.
- Такая жизнь не для тебя? - в его голосе ни тени укора, ни тени обиды, лишь легкая усмешка, и только в глазах...
- Ивар...
- Мне все кажется, что ты сказочная принцесса, - говорит он.
- Не такая, как местные девушки?
- Не такая, - очень серьезно говорит он, потом вдруг, словно вспомнив, снова смеется. - Ты даже утку ощипывать боишься. Настоящая принцесса.
- Боюсь, - покорно признаюсь я. - До сих пор не понимаю, как это делать. У нас утки уже без перьев.
- Тяжело же вашим уткам живется.
Я фыркаю, легонько толкаю его ладонью.
- Нормально нашим уткам, - говорю я, - зато не улетят.
Его пальцы поглаживают мою спину. Я чувствую жесткий выпуклый шрам на его правой ладони, там где не хватает пальцев... немного щекотно. Он целует меня, и борода щекочет еще больше. Пристальный взгляд, и дикий огонь в его глазах, мелкие морщинки на обветренной коже. А еще он хромой. Он не красавец, не сказочный принц, но... я так люблю его.
Я могу ничего не бояться с ним рядом, и ничего не скрывать.
- Пойдем со мной, - говорит он. - Ты же сама не хочешь уходить, просто боишься решиться. Пойдем до Кьеринга. Там большая часть пути вдоль реки, а значит, если будет опасность, если нас будут искать, ты сможешь прыгнуть и убежать в свой мир.
- Я убегу, а ты?
Он пожимает плечами. Его убьют, если догонят.
- Я готов рискнуть.
- Нет, - говорю я.
- В Кьеринге я наймусь в городскую дружину или, лучше, к купцам, в охрану обозов, там хорошо платят. У меня есть немного денег, еще с того похода, мы построим дом. На горе, с видом на море. Море там, конечно, холодное, но красивое, зеленые фьорды... Осенью, говорят, морские драконы подплывают к самому берегу.
Он говорит так серьезно... словно верит сам.
Драконы...
Но он не верит.
И твердо знает, что я откажусь. Это мечта. Просто мечта.
- Почему ты не уйдешь туда без меня? - спрашиваю я.
Он хмурится, на скулах двигаются желваки.
- Не могу. Я поклялся служить лорду Олтару.
- Вот видишь, - говорю я. - Ты тоже не можешь.
- Не могу, - тихо отзывается он.
Глядит мне в глаза. Ради меня, он готов совершить невозможное. Готов на все. А я...
Огнем вспыхивают щеки. Становится стыдно за себя, за свою нерешительность, и обидно одновременно. Я даже пытаюсь встать, но Ивар не отпускает.
- Подожди, - говорит он. - У нас еще есть время.
Его губы горячие... он уже целует мою шею, и грудь и живот... прикосновения обжигают и кружится голова.
- Я очень-очень тебя люблю, - шепчу я.
--
Все началось не так и не там.
Помню, два месяца назад мы сидели с Мишкой в кафе.
Пучеглазый дракон задумчиво таращился на людей, сидящих за столиками. Дракону, пожалуй, было скучно: люди как люди, сколько ни таращся, ничего нового не высмотришь. Кажется, если бы я вдруг сейчас взяла да разделась и начала голышом танцевать на столе канкан, дракон бы даже глазом не моргнул. Тоска же. Хотя, голышом канкан не танцуют...
По шее дракона, из-за уха вниз, бежала трещина, старательно замазанная краской.
- Ты счастлива?
- Что? - я вздрогнула.
Мишка примеривался съесть очередную сушину с тунцом, уже в соус макнул, и смотрел на меня совсем как тот деревянный дракон. Странно так смотрел.
- Ну, скажи, ты счастлива? - переспросил он.
Сегодня утром мы подали заявление в ЗАГС.
- Да, счастлива.
Дракон покосился на меня, кажется, неодобрительно.
Счастлива. Разве не этого я хотела?
Мишка отправил сушину в рот, принялся жевать. Я вздохнула. Поняла, что вечер начинает меня тяготить. Хочу домой, в тишину, в кроватку, и спать, свернувшись калачиком... Одна. Но просто так уйти не очень вежливо, пожалуй.
Я поковыряла вилкой салатик.
Слева над нами работал телевизор, показывали какого-то бородатого дядьку, который бросил все и уехал жить в Сибирь. Продал квартиру, новенький внедорожник, продал свое дело, а теперь выращивает капусту на огороде, и весьма счастлив. Говорит, наконец-то обрел душевный покой.
