Гомосексуальное влечение в революционной России. Регулирование сексуально-гендерного диссидентства - [19]
Летом тетки собираются почти ежедневно в Зоологическом саду, и в особенности многолюдны их собрания бывают по субботам и воскресеньям, когда приезжают из лагеря и когда свободны от занятий юнкера, полковые певчие, кадеты, гимназисты и мальчишки-подмастерья. Солдаты Л<ейб> Гв<ардии> Конного полка, кавалергарды, казаки, как уральцы, так и атаманцы, приходят в Зоологический сад единственно с целью заработать несколько двугривенных без всякого с их стороны труда. Они знают почти всех теток в лицо, и вот солдат, проходя мимо одного из них, многозначительно взглядывает на него и направляется в сторону ватерклозета, оглядываясь, следует ли за ним тетка. Если тетка идет, то в ватерклозете он делает вид, что отправляет свои естественные нужды, и старается показать свой член. Тетка становится рядом, и если член действительно большой, то щупает его рукой и платит солдату 20 копеек. Подобного рода щупанье тетка проделывает несколько раз в вечер и, выбрав себе член по вкусу, отправляется с солдатом в ближайшие бани, где употребляет его в задний проход, или, наоборот, солдат употребляет туда же тетку, за что и получает от него от 3 до 5 рублей>56.
В первой половине дня «тетки» часто прогуливались по Конногвардейскому бульвару (ныне — Профсоюзный). На этой улице находились казармы и манеж полка Конной гвардии, по имени которого она названа. Отсюда было удобно сопровождать молодых рекрутов в ближайшие Воронинские и другие бани>57.
Солдаты, которые наслаждались сексом с мужчинами, продолжали и во времена Первой мировой войны, и революции 1917 года встречать друг друга на Невском проспекте. Один мужчина-проститут сообщил, что в 1920-х годах Александровские сады были излюбленным местом летних свиданий «старых военных»>58. Гомосексуальная субкультура превозносила доступность и красоту тренированного мужского тела, затянутого в военную форму. Но военным всегда мало платят, а потому некоторые солдаты и матросы в северной столице продолжали предлагать секс за деньги вплоть до 1930-х годов>59.
Наиболее примечательными в гомосексуальной субкультуре предреволюционного Петербурга были бани — излюбленные места отдохновения «теток» и их приятелей-мужчин. Здесь традиционная маскулинная терпимость в отношении однополого эроса столкнулась и смешалась с зарождавшейся гомосексуальной субкультурой. Всё больше и больше свидетелей, описывающих гомосексуальные отношения в банях, отмечают эту конфронтацию. В 1906 году М.А. Кузмин обозначил место бани в городской гомосексуальной субкультуре в своей известной повести «Крылья», повествующей о [гомосексуальном] самоосозна-нии молодого мужчины. В это же время иностранные апологеты гомосексуальности в современном, западноевропейском, понимании восхищались русской баней как местом невиданных возможностей>60. Тем временем противоположная сторона открыто осуждала влияние известного [сексуального] меньшинства мужчин, оскорблявшего традиции банной общительности>61. Высказывались и опасения по поводу мужской проституции в банях. После революции 1905 года журналисты на волне свободы уцепились за проблему пола>10, и под их пером петербургские бани приобрели репутацию мужских борделей. Знаменские бани Петербурга близ одноименной площади (ныне — пл. Восстания) считались оазисом «гомосексуального мирка»:
Едва вы проникнете в эту «обитель», как навстречу к вам утиной походкой движется массивная фигура знаменитаго в гомосексуальной секте банщика Гаврила.
Гаврила — тучный мущина лет 40—45 с отталкивающим неприятным лицом и угодливым, заглядывающим вам в душу взглядом. Этот «господин» с места не постесняется предложить вам свои «услуги» или кого-нибудь другого. <...> Таврило принесет вам альбом с фотографическими карточками, где все эти гомосексуальныя Фрины и Аспазии изображены прифранченныя и накрашенныя, некоторыя даже в женских нарядах. <...> Вот вы показываете на одного из «малых сих», изображенных в альбоме, и через каких-нибудь минут 5 «оригинал» в вашем распоряжении. Тут же попутно сообщается цена>62.
Эта сатира 1908 года на «гомосексуальный мирок» отождествляет бани с легальными (гетеросексуальными) борделями царских времен>63. Предварительный показ фотокаталога мужчин — «Фрин» и «Аспазий» (традиционные прозвища женщин-проститу-ток) и их представление как фемининных — скорее преувеличение с целью рассмешить читателя, нежели часть реального механизма привлечения клиента. При всем том дневник М. А. Кузмина фиксирует очень похожую сцену (описывается событие декабря 1905 года):
Вечером я задумал ехать в баню, просто для стиля, для удовольствия, для чистоты <...>. Пускавший меня, узнав, что мне нужно банщика, простыню и мыло, медля уходить, спросил: «Может, банщицу хорошенькую потребуется?» — «Нет, нет». — «А то можно...» Я не знаю, что мною руководствовало в дальнейшем, т. к. я не был даже возбужден... «Нет, пошлите банщика». — «Так я вам банщика хорошенького пришлю», — говорит тот, смотря как-то в упор. «Да, пожалуйста, хорошего», — сказал я растерянно, куда-то валясь под гору. «Может, вам помоложе нужно?» — понизив голос промолвил говорящий. «Я еще не знаю», — подумав, отвечал я. «Слушаюсь»
О чем это? • о ключевых словах современной науки; • о самых страшных экспериментах; • о сущности цивилизации. «Любому человеку нужен просто разговор – о важном, научном. Это задача научных журналистов. И один из самых ярких, самых ясных, самых ответственных – Григорий Тарасевич». Александр Архангельский, телеведущий, писатель, профессор Высшей школы экономики «…Книга вызывает множество противоречивых чувств: с рядом моментов хочется спорить, от большинства историй смеялась в голос, а от некоторых глав становилось безумно грустно».
С самого возникновения цивилизации человечество сосуществует с невидимыми и смертоносными врагами – вирусами. Оспа унесла больше жизней, чем все техногенные катастрофы и кровопролитнейшие войны XX века; желтая лихорадка не позволила Наполеону создать колониальную империю и едва не помешала строительству Панамского канала. Ученый-вирусолог, профессор Майкл Олдстоун, основываясь на свидетельствах современников ужасных эпидемий и ученых, «охотников за микробами», показывает, насколько глубоко влияние вирусов на жизнь человечества.
История машинного обучения, от теоретических исследований 50-х годов до наших дней, в изложении ведущего мирового специалиста по изучению нейросетей и искусственного интеллекта Терренса Сейновски. Автор рассказывает обо всех ключевых исследованиях и событиях, повлиявших на развитие этой технологии, начиная с первых конгрессов, посвященных искусственному разуму, и заканчивая глубоким обучением и возможностями, которые оно предоставляет разработчикам ИИ. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
В книге впервые в отечественной историографии исследуется отношение американского общества к войне с Великобританией в 1812–1815 гг. События вписываются в контекст наполеоновских войн и хронологически совпадают с Отечественной войной 1812 г. и заграничными походами русских войск. Восприятие в американской историографии и исторической памяти народа этой войны весьма противоречиво, от восхваления как второй Войны за независимость, создавшей национальный гимн или образ дяди Сэма, до резкой критики ненужного и бессмысленного конфликта, «войны м-ра Мэдисона», затеянной ради партийных целей и личных амбиций, во время которой американцы пережили национальный позор, а их столица была сожжена врагом.
Что значат для демократии добровольные общественные объединения? Этот вопрос стал предметом оживленных дискуссий после краха государственного социализма и постепенного отказа от западной модели государства всеобщего благосостояния, – дискуссий, сфокусированных вокруг понятия «гражданское общество». Ответ может дать обращение к прошлому, а именно – к «золотому веку» общественных объединений между Просвещением и Первой мировой войной. Политические теоретики от Алексиса де Токвиля до Макса Вебера, равно как и не столь известные практики от Бостона до Санкт-Петербурга, полагали, что общество без добровольных объединений неминуемо скатится к деспотизму.
С тех пор как человек обрел способность задумываться о себе, вопрос собственного происхождения стал для него центральным. А уж в XXI веке, когда стремительно растет объем данных по ископаемым остаткам и развиваются методики исследований, дискуссия об эволюционной истории нашего вида – поистине кипящий котел эмоциональных баталий и научного прогресса. Почему остались только мы, Homo sapiens? Какими были все остальные? Что дало нам ключевое преимущество перед ними – и как именно мы им воспользовались? Один из ведущих мировых специалистов, британский антрополог Крис Стрингер, тщательно собирает гигантский пазл, чтобы показать нам цельную картину: что на сегодняшний день известно науке о нас и о других представителях рода Homo, чего мы достигли в изучении своего эволюционного пути и куда движемся по нему дальше. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.