Голоса океана - [38]
А я ответила:
– Да.
Глава 73
История
Кажется, что мы провели у Бомпи уже намного больше недели, а в первый океанский поход вышли целую жизнь назад.
В первый день Бомпи почти всё время спал и не узнавал нас. На второй день Софи стала рассказывать Бомпи его же истории. Она сказала:
– Помнишь, Бомпи, когда ты был молодым и жил на ферме в Кентукки, твоя семья обменяла двух мулов на машину? Помнишь, Бомпи?
Он широко открыл глаза и кивнул.
– А помнишь, Бомпи, как ты поехал в город, чтобы забрать машину и вернуться на ней домой? А потом, по пути домой…
На каждую фразу Бомпи кивал и говорил:
– Да-да, это был я.
– А в воде, когда ты барахтался, барахтался…
– Я? – спросил Бомпи.
– Ты был под водой, глубоко под водой…
– Вот это я не очень хорошо помню, – сказал Бомпи.
Днём Софи рассказала ему другую историю.
– Помнишь, Бомпи, когда ты был молодым и жил в Кентукки, близ реки Огайо, ты однажды решил перейти по железнодорожному мосту…
– Да-да, большой мост, на опорах, – сказал Бомпи.
– Помнишь, было так ветрено и дождливо…
– Да-да.
– А когда пришёл поезд, тебе пришлось разжать руки, и ты упал в воду…
– Да-да, это был я.
– И вода кружилась, бросала тебя туда-сюда, и тебе не хватало воздуха, и…
– Вот это я не очень хорошо помню, – сказал Бомпи.
Она пересказала Бомпи все истории, которые рассказывала нам, а мы все по очереди заходили и выходили из комнаты и молчали, внимательно слушая. Бомпи помнил практически всё, что она рассказала, за исключением того, как он тонул.
Однажды, когда я был в комнате вместе с Софи, она рассказала историю, которую я ещё не слышал. Всё было примерно так:
– Бомпи, помнишь, когда ты был очень маленьким, совсем ребёнком, и отправился в плавание с родителями?
– Правда? – спросил он.
– В океан, в широкий, синий-синий океан. И ты плыл и плыл, а потом небо стало очень серым, и завыл ветер – помнишь?
Он посмотрел на неё, несколько раз моргнул, но ничего не ответил.
– Ветер, помнишь? Он выл и завывал, а лодка качалась, и стало очень холодно, и твоя мама завернула тебя в одеяло и положила в шлюпку… помнишь?
Бомпи уставился на неё, но по-прежнему ничего не отвечал. Софи торопливо продолжила:
– Помнишь? Помнишь? И… и… ветер… холод… и вода, стена чёрной воды обрушилась на тебя, и ты плыл, плыл и плыл… а… а… родители… родители…
Она посмотрела на меня умоляющим взглядом, и мне вдруг всё стало ясно. Я встал на колени с другой стороны постели.
– Родители погибли, – сказал я.
Софи ахнула.
– Родители погибли, – повторила она, а потом заторопилась: – А потом ты был совсем один, Бомпи, совсем один, плыл и плыл…
Бомпи сказал:
– Но я…
Я протянул руку и коснулся её ладони.
– Софи, – сказал я. – Может быть, это не история о Бомпи? Может быть, это твоя история?
Бомпи прошептал:
– Софи, он прав. Это твоя история, милая.
Софи уставилась на меня, потом на Бомпи. Она казалась такой перепуганной и маленькой, сидя рядом с Бомпи. А потом она уткнулась головой в грудь Бомпи и долго-долго плакала.
Я оставил их вдвоём, вышел на задний двор и лёг в траву возле яблони.
Примерно через час Софи вышла и протянула мне блокнот, обтянутый синей тканью.
– Я хочу, чтобы ты это прочитал, – шепнула она. – Он ведь и твой Бомпи.
А потом она вышла через ворота на узкую деревенскую улочку.
В блокноте были письма от руки, может быть, два или три десятка, датированные последними тремя годами. Все они были адресованы «Моей Софи» и подписаны «Твой Бомпи».
В первом письме он приветствовал её в семье. Он сказал, что станет для неё дедушкой, её Бомпи. А во всех остальных письмах рассказывал истории о своём детстве и юности – по его словам, чтобы она лучше его узнала.
Там были не только те истории, которые Софи уже пересказала нам. Рассказы о том, как он учился в школе, как ловил рыбу со своим дедушкой, о первой девушке, которую поцеловал, и о том дне, как познакомился со своей будущей женой, Маргарет.
Было очень странно читать рассказы о машине в реке, и о том, как он спрыгнул с моста, и о крещении Бомпи, и как Бомпи плавал в омуте, и как Бомпи плавал в океане. По большей части рассказы Софи точь-в-точь соответствовали тому, что написано в письмах, за исключением той части, когда он беспомощно барахтался и тонул. Он действительно каждый раз оказывался в воде, но вот ничего о том, что он чуть не утонул, Бомпи не писал ни разу.
Это уже придумала сама Софи.
Я закончил читать и пошёл по улицам деревни в поисках Софи.
Глава 74
Яблоки
У Бомпи такой красивый сад: розы, лаванды, дельфиниумы, петунии, анютины глазки. На заднем дворе растёт яблоня, усыпанная почти спелыми яблоками. На третий день дядя Мо собрал несколько самых спелых яблок, а позже зашёл в спальню к Бомпи и сказал:
– Бомпи? Смотри, что я тебе принёс…
Бомпи сел в постели и воскликнул:
– Яблочный пирог! – потом засмеялся, и заплакал, и снова засмеялся, и дядя Мо тоже смеялся и плакал, а потом в комнату пришли все, и мы уже все плакали и смеялись над этим яблочным пирогом.
– Откуда ты знаешь, как его готовить? – спросил дядя Стю.
– Нашёл бабушкину поваренную книгу! Сделал всё по рецепту! – Дядя Мо очень гордился собой. – Я не совсем криворукий!
Днём, когда мы с Коди сидели в комнате Бомпи и смотрели, как он спит, Бомпи вдруг сделал короткий вдох, потом ещё один, а перед следующим вдохом была очень длинная пауза, и всё стихло.
