Голос Незримого. Том 2 - [12]

Шрифт
Интервал

Пошел на голос тот Борис.
VII
В холодной, темной боковуше,
Где встали рундуки с ларями,
Полны мукой, сушеной грушей,
Полотнами и янтарями,
Где приторно и нежно пахло
Изюмом голубым кувшинным,
А жолкнущим по связкам длинным
Грибом – остро, немножко затхло,
Где мышь проворная иль крыса
Шуршала громко в уголке, —
Рыдала тихо Василиса,
Полулежа на сундуке.
IX
А в мерзлое оконце лились
Лучи светло, похолодало,
На стеклах тонко серебрились
Лебяжьих перьев опахала.
Блистал сроненных четок бисер,
И жесть на сундуке сверкала,
А девушка в слезах сияла, —
И князь к ней твердый шаг приблизил.
На белой вьющейся овчине
Бок о бок сев и взор во взор,
В порыве – он, она – в кручине,
Свели душевный разговор:
X
Борис
Что вы не спите, Василиса?
О чем здесь плачете? Скажите…
Василиса
Ох, княже… Не о горстке риса
Пропавшей, не о сгнившем жите! —
О юности своей невместной,
О красоте своей никчемной…
Да скорбь моя тебе безвестна!
Мое печалованье темно!
Борис
Откройтесь! Мне понятно будет:
Как вы, обижен я судьбой.
Василиса
Ой, выскажусь, коль сердце нудит!
Не потаюсь перед тобой…
Житье мое, голубчик, скушно,
Как вековуши, перестарка…
В моленной день-деньской так душно!
Ночь-ноченскую в спальне жарко!
Справляешь утрени, вечерни,
Ослопные вставляешь свечи
Да зришь – головушку Предтечи
Иль Спасов лик в венце из терний…
До жизни ль тут? До счастья ль нам уж?
Соблазн! О смерти мыслю я!..
Борис
Постой! Полюбишь – выйдешь замуж!
Василиса
И думать – грех! Я – молея.
Борис
Так что ж?
Василиса
Раскольничьим заветом
Вторая дочь судится Богу.
И мне родители обетом
Ту с детства выбрали дорогу.
За них молельщицей готовой,
Читалкою и головщицей
Должна я жить – и не мирщиться,
И быть Невестой лишь Христовой.
Я ль старины сменю обычай?
Я ль клятву батюшки нарушу?
Нет! Свековать мне век девичий!
Спасенницей спасти их души!
XI
Но как мне ране было трудно
Блюстись супрядок и гулянок!
Зимой не знать игры подблюдной,
Весной не петь, как все, веснянок!
Не вить вьюнов в Семик зеленый,
На Аграфену – не купаться,
Читать Четьи-Минеи, святцы,
Стихиры петь да бить поклоны!
На сестриной веселой свадьбе
Смущал меня блудливый бес, —
И не могла я быть в усадьбе —
Бежала плакать в синий лес…
XII
А ныне я – уж уставщица —
Опора Спасова согласа.
Забыла, как в шелка рядиться,
Забыла вкус сластей и мяса.
Но нет на мне перста Господня! —
Когда так ночи распрекрасны,
Окатен месяц, звезды рясны,
И сон тревожен, как сегодня —
Захочется мирского счастья,
Любви, покуда молода, —
И убежала б из согласья
Я в белый бор, как и тогда!
XIII
Борис
Туда бия пошел с тобою…
О, милая, тебя люблю я!
Тебя б я нес лесной тропою,
Голубя, нежа и милуя…
Унес бы я тебя далече…
Над нами б – голубела елка,
Метели пели… Очи волка
Горели б, как святые свечи…
Я стал бы витязь твой влюбленный,
И никогда бы, видит Бог!
Твоею красотой мудреной
Упиться вдоволь я не мог!
XIV
Василиса
Молчи. Мне слушать то негоже!
Борис
Иль всё во мне тебе немило?
Василиса
Нет… Ты – на солнышко похожий,
Рудой и нежный, как Ярило!
И гордые такие взгляды…
И белые такие руки…
Для нас бы не было разлуки!
Конца б не виделось услады!
Но ты…
Борис
Я не был бы любовник:
Я был бы твой любимый муж!
Василиса
Уйди. Ты – щепотник, церковник
И государев враг – к тому ж!
XV
Он не ушел. Но жизни бури
Поведал ей, во всем доверясь…
Как с медом рог злаченый турий,
Уж гнулся луч… Как конь иль ферязь
На пестрой шахматной тавлее,
По белой движась половице,
Уж тени начали ложиться
Всё вычурней и лиловее…
Он говорил про все недуги,
Какими родина больна,
И с пониманием подруги
Его прослушала она.
XVI
Так между них возникла близость.
Чуть утрело, в светелке малой,
Где стлалась розовость и сизость,
Он был. Она не прогоняла.
И, вышивая накомодник
Иль кружево плетя искусно,
Рассказывала плавно, грустно,
Как спасся старец, жил угодник…
Она была что птица Сирин
С сладчайшим пеньем алых уст!
И князь узнал, что молвил Сирин,
Что проповедал Златоуст.
XVII
Узнал он в этих сизых утрах
Из Василисиных сказаний,
Всегда простых, всегда премудрых,
Тьму нашептов, примет, гаданий…
Узнал про папороть волшебный,
Про спрыг-траву, что рвет оковы,
Про архилин, что вержет злого,
Про цвет любовный, цвет лечебный…
Узнал… И о своей природе
Стал мыслить глубже и нежней
И выше, лучше – о народе,
Что так красиво мнил о ней.
XVIII
А деве сделались известны
Его рассказы путевые,
Что, как апокрифы чудесны,
Являли ей края чужие, —
Где снежно-розовые горы,
А небо густо-голубое,
Иные люди, всё – иное:
Слова, и нравы, и уборы…
Где зреет виноград – не клюква,
Не ель, а кипарис растет,
Где и дитятя знает буквы,
И бедный правду узнает!
XIX
Ей чудились в его исканье
Паломничьи мечты, надежды…
Порой среди повествованья,
Подняв бахромчатые вежды,
Оголубленный, углубленный, —
Прекрасный взор ее в волненье
В его вливался на мгновенье
Самозабвенно и влюбленно…
Плелись узоры на рогульки,
Стежки ложились по шитью, —
И было хорошо, как в люльке,
Светло и свято, как в раю!
XX
Но иногда вдруг некий демон
Овладевал душой Бориса:
Всё клял и возмущался всем он —
Собой, отчизной, Василисой!
Он говорил: «Блуждал я много —
Близ туч летал, в пучинах плавал, —
И вижу, что сильнее дьявол
В стране, что крепче верит в Бога!
Какой-то дух лихой и косный,
Какой-то зимний змеевик
Околдовал здесь дев, и весны,
И мысль, и руки, и язык!

Еще от автора Любовь Никитична Столица
Голос Незримого. Том 1

Имя Любови Никитичны Столицы (1884–1934), поэтессы незаурядного дарования, выпало из отечественного литературного процесса после ее отъезда в эмиграцию. Лишь теперь собрание всех известных художественных произведений Столицы приходит к читателю.В первом томе представлены авторские книги стихотворений, в том числе неизданная книга «Лазоревый остров», стихотворения разных лет, не включенные в авторские книги, и неоднократно выходивший отдельным изданием роман в стихах «Елена Деева».


Стихотворения

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Молчаливый полет

В книге с максимально возможной на сегодняшний день полнотой представлено оригинальное поэтическое наследие Марка Ариевича Тарловского (1902–1952), одного из самых виртуозных русских поэтов XX века, ученика Э. Багрицкого и Г. Шенгели. Выпустив первый сборник стихотворений в 1928, за год до начала ужесточения литературной цензуры, Тарловский в 1930-е гг. вынужден был полностью переключиться на поэтический перевод, в основном с «языков народов СССР», в результате чего был практически забыт как оригинальный поэт.


Зазвездный зов

Творчество Григория Яковлевича Ширмана (1898–1956), очень ярко заявившего о себе в середине 1920-х гг., осталось не понято и не принято современниками. Талантливый поэт, мастер сонета, Ширман уже в конце 1920-х выпал из литературы почти на 60 лет. В настоящем издании полностью переиздаются поэтические сборники Ширмана, впервые публикуется анонсировавшийся, но так и не вышедший при жизни автора сборник «Апокрифы», а также избранные стихотворения 1940–1950-х гг.


Рыцарь духа, или Парадокс эпигона

В настоящее издание вошли все стихотворения Сигизмунда Доминиковича Кржижановского (1886–1950), хранящиеся в РГАЛИ. Несмотря на несовершенство некоторых произведений, они представляют самостоятельный интерес для читателя. Почти каждое содержит темы и образы, позже развернувшиеся в зрелых прозаических произведениях. К тому же на материале поэзии Кржижановского виден и его основной приём совмещения разнообразных, порой далековатых смыслов культуры. Перед нами не только первые попытки движения в литературе, но и свидетельства серьёзного духовного пути, пройденного автором в начальный, киевский период творчества.


Лебединая песня

Русский американский поэт первой волны эмиграции Георгий Голохвастов - автор многочисленных стихотворений (прежде всего - в жанре полусонета) и грандиозной поэмы "Гибель Атлантиды" (1938), изданной в России в 2008 г. В книгу вошли не изданные при жизни автора произведения из его фонда, хранящегося в отделе редких книг и рукописей Библиотеки Колумбийского университета, а также перевод "Слова о полку Игореве" и поэмы Эдны Сент-Винсент Миллей "Возрождение".