Годы бедствий - [42]

— Этого никогда не будет! — замахал руками ошеломленный его предложением Тянь-бао. — Когда была жива ее мать, она все время твердила: «Пусть лучше взрослые умрут с голоду, но дети должны выжить!» Нет, этого сделать нельзя! Нельзя!

— Я тебе даю искренний совет, — нахмурился хозяин. — О тебе же забочусь! А уж послушаешься ты моего совета или нет — это твое дело! — Он взглянул еще раз на Тянь-бао и направился к выходу, затем остановился и добавил: — Если ты все же надумаешь, то я найду нужного человека. Ты хорошенько подумай, мы еще вернемся к этому разговору, — и, покачав головой, он вышел из комнаты.

Стояли зимние короткие дни. Когда возвратился Сяо-ма, зажгли свет. Он положил перед отцом собранные деньги, взял на руки и поцеловал Шунь-мэй. Затем разогрел принесенную с собой еду, куски получше положил в миску отца, дал поесть и Шунь-мэй. Увидев покрасневшие глаза отца, он понял, что тот снова плакал, и спросил:

— Папа! Ты опять думал о маме и Фэн-цзе?

— Нет, нет, — замахал руками Тянь-бао и низко наклонил голову. — Садись кушать!

«Хозяин, конечно, снова приходил и требовал вернуть долг!» — догадался Сяо-ма. В это время в комнату вошел хозяин. В руках он держал лист бумаги, исписанный иероглифами. Не говоря ни слова, он положил этот листок перед Тянь-бао. Тот прочел, но понял не все, догадался только, что написано это о нем. Он почувствовал себя затравленным зверем.

Сяо-ма читать не умел и удивленно спросил:

— Хозяин Ли, что это вы принесли? Тот холодно улыбнулся.

— Давай прочту! — и, водя пальцем по строчкам, он прочел написанные древним высокопарным слогом стихи, содержание которых сводилось к тому, что должник должен уплатить свой долг. Непонятные места он тут же объяснял.

Тянь-бао от ненависти готов был убить хозяина. Нахмурившийся Сяо-ма гневно сверкал глазами, но ничем помочь отцу не мог.

— Старина Чжан! Скорее придумывай что-нибудь! Мне сейчас нужны деньги!

— Ладно! — заскрежетал зубами Тянь-бао. — Через три дня ты услышишь мой ответ!

Хозяин поднял вверх большой палец и с улыбкой согласился:

— Хорошо! Слово, сказанное достойным мужем, и на четверке лошадей не догонишь[39]. Пусть будет по-твоему! Если через три дня ты найдешь способ рассчитаться со мной, то мы останемся хорошими друзьями. Если же нет, то, старина Чжан, не говори потом, что я невежливый человек! — и бодрым шагом он вышел.

Сяо-ма сел в головах у отца:

— Папа, а какой же выход будет у нас через три дня!

— Есть выход, — решительно ответил отец. — И воровать и грабить никого не будем!

«Все кончено! — думал между тем Тянь-бао. — Несчастья и невзгоды довели меня уже до крайности! Я нищий, но честный человек. Я не могу обманывать людей, но и не могу допустить, чтобы дети умирали от голода. Да и то правда: Шунь-мэй нет еще и трех лет, мать ее умерла, очень трудно за ней ходить, кто ее воспитает? Если найдется человек, который сможет спасти ее, это будет не так уж плохо. К тому же другого выхода и нет, остается только продать ее и рассчитаться с долгами. На оставшиеся деньги можно будет вылечиться… И тогда я найду способ, как отомстить за всех. А Шунь-мэй уже знает свое имя и фамилию; так что когда вырастет Сяо-ма и начнет работать, настанет такой день, когда мы снова соберемся вместе!..»

— Что ж, пусть дети меня проклинают! — пробормотал он в заключение.

Как только на следующий день Сяо-ма ушел собирать милостыню, хозяин тут же пришел к Тянь-бао и опять начал его уговаривать.

— Решайся скорее, ведь рано или поздно дочь все равно придется выдавать замуж…

— Ладно, не понукай ты меня! Иди ищи покупателя!..

Его решение явилось для хозяина приятным сюрпризом.

— Я все сделаю как следует, можешь быть спокойным! — заверил он Тянь-бао. — Только давай договоримся; цены в этом году не очень-то высокие, нищих и без того много. Если мало дадут, то меня не вини!

* * *

Хозяин давно уже подыскал покупателя на Шунь-мэй. Его соседка, тетушка Ян-гао договорилась об этом с одним пользующимся дурной репутацией купцом по фамилии Ван. Получив согласие Тянь-бао, хозяин сообщил об этом тетушке Ян-гао. И в этот же день она принесла хозяину тридцать юаней. Тот велел ей подождать, пошел в уборную и спрятал там десять юаней, а остальные понес к Тянь-бао.

— Я попросил одну почтенную женщину, и она нашла покупателя. Только ей пришлось потратиться на разъезды.

— Поблагодари ее и дай два юаня! — тихо сказал Тянь-бао.

— Я сейчас позову ее сюда, и при тебе отдам ей деньги, чтобы у тебя не было никаких подозрений, — он позвал тетушку Ян-гао и, давая ей два юаня, сказал: — Это тебе за труды!

Тетушка Ян-гао поблагодарила, спрятала деньги и ласково посмотрела на Шунь-мэй. Чжан Тянь-бао с трудом поднялся с постели и взял дочку на руки. Сердце его разрывалось от боли, он не мог сказать ни слова и с трудом сдерживал слезы, чтобы не напугать дочь. Наконец он похлопал ее по спинке и спросил:

— Как тебя зовут, дочка?

— Шунь-мэй, — ответила девочка.

Тянь-бао закрыл глаза и передал дочь тетушке Ян-гао. Шунь-мэй испугалась и во весь голос закричала. Тянь-бао бросился к ней, еще раз обнял и отошел. Еще долго с улицы доносился громкий плач Шунь-мэй. Тянь-бао слушал леденящий душу крик дочурки и беззвучно плакал.