Годы бедствий - [28]
Слова о смерти и вторичном замужестве больно отозвались в душе Юй-чжэнь.
— Да ты успокойся! — стала она уговаривать мужа. — Я при жизни принадлежу семье Чжан, и после смерти моя душа также будет принадлежать моему мужу! Я буду молиться, чтобы тебя выпустили! А если ничего не поможет, я все равно не буду тебя срамить![31]
Тянь-бао был умным человеком.
— Ты не должна предаваться отчаянию, особенно сейчас! — тихо сказал он ей. — Смотри, ни в коем случае не отрезай себе все пути в жизни. Небо, ох, как высоко, а ведь ты еще и беременна!
Юй-чжэнь хотела ему что-то ответить, но надзиратель оттащил ее от окошка. Она в последний раз бросила взгляд на мужа и громко разрыдалась. Выйдя из тюрьмы, они вместе с поджидавшим их стариком отправились обратно в ночлежный дом.
13. Юй-чжэнь
Когда они возвратились, уже было совсем темно. Юй-чжэнь очень беспокоилась, что старик за день очень утомился и проголодался. Она купила лепешек и овощей и дала ему поесть. Он не стал отказываться. Проголодались и дети — дети остаются детьми. Только Юй-чжэнь удрученно сидела на кровати и не притронулась к еде. На душе у нее было тяжело, как никогда. Грудь ее горела, глаза слезились. Все тело словно одеревенело. А в голове теснилось множество мыслей. Она вспомнила семью своих родителей, у нее было три брата, но все погибли во время войн между чжилийской и мукденской кликами[32]. С тех пор их семья стала вымирать. Она вспоминала всю свою жизнь. Сорок пять лет жила она в этом мире — сорок пять лет бурь и тревог. На ее долю выпало огромное количество больших и малых невзгод, она всю жизнь терпела несправедливость и до сегодняшнего дня отчаянно боролась за жизнь, обливаясь кровавыми слезами. Она никогда не носила новой одежды, ни разу не наелась досыта. В двадцать лет она вышла замуж за Чжан Тянь-бао. Жили они мирно. И как бы ни была тяжела их жизнь, они вместе переносили все невзгоды, любили и поддерживали друг друга и никогда не чувствовали себя одинокими. Вместе трудились, вместе радовались, вместе страдали. Позже у них родились дети, и жизнь приобрела новый смысл. Перед ними забрезжил свет надежды. Какие ни были в семье трудности, но детей никогда не обижали. Надеялись, что вырастят детей и жить станет легче. Они думали хоть в старости пожить спокойно.
А что получилось? Фэн-цзе обманом продали в публичный дом, и она покончила с собой. Мужа искалечили и посадили в тюрьму. Семь лет каторжных работ, как это вынести! Как ей теперь жить с детьми? Деньги вот-вот кончатся, и тогда останется один выход — идти нищенствовать. Разве это жизнь? А как спасти мужа? Она не знала, что лучше в ее положении: жизнь или смерть? Она не знала, что делать, и думала, думала… без конца.
— Ты успокойся, — начал уговаривать ее старик. — Покушай немного. Человек — железо, а когда поест — сталь. А ты скоро родить должна, смотри не погуби будущего ребенка. Давай вместе все обсудим, только сначала покушай.
— У меня уже сердце травой заросло! — вытирая платком лицо, ответила Юй-чжэнь. — Вы подумайте сами: муж в тюрьме, я с двумя детьми оказалась вдали от дома, без одежды, без денег. Остается только идти побираться, но разве это выход?
Старик кивнул головой, тяжело вздохнул и не проронил ни слова.
— Мама! — погладил ее по руке Сяо-ма. — Ешь, тебе обязательно надо покушать! А то уже все остыло…
Юй-чжэнь погладила сына по головке и взглянула на него глазами, полными тоски и горя.
— Мама не голодная, сынок. Ты сам ешь. Мама разве может сейчас кушать? Глупыш ты мой! — она снова повернулась к старику: — Можно как-нибудь спасти Тянь-бао?
Старик покрутил усы и печально ответил:
— Способ есть только один: деньги. Они могут и духов заставить вращать мельничный жернов.
— Но где же их взять? — понурив голову, произнесла Юй-чжэнь. — А без денег ничего нельзя сделать?
— Нет! В этом мире с деньгами и подлец — господин, а без денег и благородный человек — козявка! Поэтому-то люди и говорят, что чем человек беднее, тем больше у него несчастий. И они правы!
— И даже смерть не поможет? — сетовала Юй-чжэнь.
— Как? — непонимающим голосом спросил старик.
— Дело приняло такой оборот, что любыми средствами надо выручать мужа… Если дети не останутся сиротами, то мне и смерть будет мила!
— Ладно! — старик поднялся и голосом, полным возмущения и гнева, произнес: — Если ты действительно полна решимости и можешь выручить мужа, то борись насмерть с семьей Лю!
— В судах у них везде свои люди, нам их не осилить!
— Я напишу тебе еще одну жалобу — в Верховный суд. Потребуем, чтобы Тянь-бао оправдали, а Лю У и Чжао Лю осудили!
Эти слова приободрили Юй-чжэнь. Она воодушевилась и, согласно кивнув головой, сказала:
— Хорошо! Я решила! Завтра вместе с детьми пойду прямо домой к этому негодяю. Что из этого получится — не знаю, но не отступлю до конца! Вы только напишите мне жалобу.
В тот же вечер старик написал ей новую жалобу и, отдавая ее Юй-чжэнь, с беспокойством сказал:
— Боюсь, что получится слишком большой скандал!
— Самый большой скандал не хуже смерти! Если из-за этого Лю я вынуждена умереть, то и я ему устрою «хорошую жизнь»!
Юй-чжэнь была сильно возбуждена, но лицо ее оставалось спокойным. После ухода старика она даже не плакала. Повернувшись к сыну, она сказала:
Много душ человеческих и преступных, и невинных прошло через душу мою, прокурорскую. Всех дел уже не упомнить, но тут некоторые, которые запомнились. О них 1 часть. 2 часть – о событиях из прошлого. Зачем придумали ходули? Почему поклонялись блохам? Откуда взялся мат и как им говорить правильно? Сколько душ загубил людоед Сталин? 3 часть – мысли о том, насколько велика Россия и о том, кто мы в ней. Пылинки на ветру? 4 часть весёлая. Можно ли из лука подбить мерседес? Можно. Здесь же рассказ о двух алкоголиках.
Памяти Горчева. Оффлайн-копия ЖЖ dimkin.livejournal.com, 2001-2004 [16+].
«…Любое человеческое деяние можно разложить в вектор поступков и мотивов. Два фунта невежества, полмили честолюбия, побольше жадности… помножить на матрицу — давало, скажем, потерю овцы, неуважение отца и неурожайный год. В общем, от умножения поступков на матрицу получался вектор награды, или, чаще, наказания».
В спальных районах российских городов раскинулись дворы с детскими площадками, дорожками, лавочками и парковками. Взрослые каждый день проходят здесь, спеша по своим серьезным делам. И вряд ли кто-то из них догадывается, что идут они по территории, которая кому-нибудь принадлежит. В любом дворе есть своя банда, которая этот двор держит. Нет, это не криминальные авторитеты и не скучающие по романтике 90-х обыватели. Это простые пацаны, подростки, которые постигают законы жизни. Они дружат и воюют, делят территорию и гоняют чужаков.
Детство – целый мир, который мы несем в своем сердце через всю жизнь. И в который никогда не сможем вернуться. Там, в волшебной вселенной Детства, небо и трава были совсем другого цвета. Там мама была такой молодой и счастливой, а бабушка пекла ароматные пироги и рассказывала удивительные сказки. Там каждая радость и каждая печаль были раз и навсегда, потому что – впервые. И глаза были широко открыты каждую секунду, с восторгом глядели вокруг. И душа была открыта нараспашку, и каждый новый знакомый – сразу друг.
После развода родителей Лиззи, ее старшая сестра, младший брат и лабрадор Дебби вынуждены были перебраться из роскошного лондонского особняка в кривенький деревенский домик. Вокруг луга, просторы и красота, вот только соседи мрачно косятся, еду никто не готовит, стиральная машина взбунтовалась, а мама без продыху пишет пьесы. Лиззи и ее сестра, обеспокоенные, что рано или поздно их определят в детский дом, а маму оставят наедине с ее пьесами, решают взять заботу о будущем на себя. И прежде всего нужно определиться с «человеком у руля», а попросту с мужчиной в доме.