Годы бедствий - [25]
— Вот ты обвиняешь Лю У и Чжао Лю в дурных поступках, в том, что они обманом продали твою дочь Фэн-цзе. А свидетели у тебя есть?
— От Фэн-цзе из Шэньяна пришло письмо, она в нем все подробно описала…
— Покажи мне это письмо!
— Его отобрал у меня Лю У и сжег.
— Это правда? — пристально взглянул на него судья.
— Если я хоть полслова неправды сказал, то можете меня убить, — решительно сказал Тянь-бао.
После этого судья приказал взять Тянь-бао под стражу и выписал ордер на арест.
Чжан Тянь-бао посадили в тюрьму. «Да, — думал он, — прав ты или не прав, а раз бедняк — все равно садись в тюрьму!»
Судью звали Чжай Тянь-чжи, он был однокашником и названым братом Лю Тана. «Из этого дела рыбки не выловишь, — думал он после допроса. — Чжан Тянь-бао бедняк, а Лю Тан мой хороший друг, можно ли будет выудить из него что-нибудь?» Он долго еще думал над этим делом, но не видел возможности поживиться. Когда он размышлял, вошел служитель и подал ему визитную карточку с приглашением. Он взглянул на нее — приятный сюрприз. Тут же сел в коляску и поехал к семье Лю.
Судью встретил Лю Тан. Голова его была обвязана белыми бинтами.
— Простите, что не встретил вас у входа, простите! — извинялся Лю Тан.
— Почтенный брат, я так напуган этим недоразумением, — кивая головой, сочувственно сказал Чжай Тянь-чжи. — Простите, что я так поздно.
Похлопывая друг друга по плечам, они прошли в гостиную и сели пить чай. В это время вошел Душегуб, поддерживаемый под руку Чжао Лю. Усадив его, Чжао Лю также сел за стол. Судья поспешно встал навстречу Душегубу и сказал:
— Сочувствую вам, господин Лю…
— Дорогой Тянь-чжи, — ответил ему хозяин. — И мне и моему сыну были нанесены незаслуженные оскорбления, да ты посмотри сам, — и он указал рукой на беспорядок, оставшийся после учиненного Тянь-бао разгрома. — Все побито! Я, Лю У, где только не побывал за свою жизнь и никогда не мог представить себе, что какой-то нищий ублюдок так изобьет меня! Какой позор! Какой позор!
— Судья Чжай! — вмешался в разговор Чжао Лю. — Ни в коем случае нельзя проявлять снисхождение к этому типу! Он настоящий бандит, и все его родственники — бандиты!
— Я приложу все усилия, — сказал Чжай Тянь-чжи, обнажая в улыбке свои желтые зубы. — И постараюсь сделать все возможное… Почтенный господин Лю, каково ваше мнение по этому делу, скажите мне прямо, мы ведь свои люди.
Душегуб нагнулся к уху судьи, что-то прошептал, а затем сверкнул глазами, стукнул кулаком по столу и гневно крикнул:
— Убить его, казнить!
— Почтенный господин Лю! — ответил судья Чжай. — Приговорить к смертной казни не так-то просто, а можно только к каторге. Если он не умрет, то пусть помучается. Ведь тюрьма — это все равно что Фэнду[27]. Рано или поздно он все равно там подохнет!
На том и порешили. После этого Душегуб приказал накрыть стол и устроил банкет в честь судьи Чжая. А при расставании он протянул Чжаю внушительную пачку опиума и сказал с улыбкой:
— Дорогой Тянь-чжи, это тебе небольшой подарок от меня.
— Что вы, что вы! — стал отказываться Чжай Тянь-чжи, но глаза его при виде опиума разгорелись. — Я не могу осмелиться…
— Мы ведь друзья, — настаивал Душегуб и сунул пакет ему в руки. — Бери!
Чжай Тянь-чжи быстро спрятал пакет и сказал:
— Почтенный господин Лю, вы не беспокойтесь, все будет в порядке!
Чжан Тянь-бао просидел в тюрьме три дня. На четвертый день утром его отвели в суд. В зале суда уже находился Чжао Лю. Увидев своего заклятого врага, Чжан Тянь-бао начал кричать:
— Собака! Все это грязное дело подстроено тобой, ублюдком!
Но судья Чжай стукнул кулаком по столу и крикнул:
— Перестань ругаться!
Чжан Тянь-бао со злостью глядел на своего врага.
— Чжан Тянь-бао! — обратился к нему судья Чжай. — Как ты можешь доказать, что семья Лю якобы обманом продала твою дочь Фэн-цзе в публичный дом в Шэньяне и что она там покончила с собой?
— Есть письмо, полученное от Фэн-цзе, — ответил Тянь-бао.
— Покажи его суду.
— Его сжег Лю У!
— Кто видел, как он его сжигал?
— Здесь все свидетели — члены семьи Лю. Разве они скажут правду?
— Вздор! Даже если и действительно было письмо, то это еще не доказательство! Разве нельзя написать ложное письмо? Достаточно посмотреть на тебя, чтобы убедиться, что ты нечестный человек! — сердито сказал судья, затем он вежливо обратился к Чжао Лю. — Господин Чжао, у вас есть доказательства того, что Фэн-цзе умерла?
— Это истинная правда! — наклонив голову, ответил Чжао Лю. — Во-первых, в полицейском участке об этом имеется запись, во-вторых, свидетелем ее смерти был Лю-эр.
Судья тут же выписал две повестки и передал их рассыльному:
— Немедленно вызовите сюда Лю-эра и начальника полицейского участка.
Вскоре в зале появились и Лю-эр и начальник полицейского участка офицер Лю.
— Лю-эр! — начал допрос судья. — Ты видел, как умерла дочь Чжан Тянь-бао Фэн-цзе? Если будешь говорить неправду, то я накажу тебя!
— Видел, — ответил Лю-эр. — Видел, я сам и похоронил ее. Господин Лю У в тот день сильно горевал! Это точно!
— Господин начальник участка Лю! Действительно ли в вашем участке имеется запись о смерти Фэн-цзе?
— Да, да, — отводя глаза, ответил тот. — Такая запись есть.
Памяти Горчева. Оффлайн-копия ЖЖ dimkin.livejournal.com, 2001-2004 [16+].
«…Любое человеческое деяние можно разложить в вектор поступков и мотивов. Два фунта невежества, полмили честолюбия, побольше жадности… помножить на матрицу — давало, скажем, потерю овцы, неуважение отца и неурожайный год. В общем, от умножения поступков на матрицу получался вектор награды, или, чаще, наказания».
«Варшава, Элохим!» – художественное исследование, в котором автор обращается к историческому ландшафту Второй мировой войны, чтобы разобраться в типологии и формах фанатичной ненависти, в археологии зла, а также в природе простой человеческой веры и любви. Роман о сопротивлении смерти и ее преодолении. Элохим – библейское нарицательное имя Всевышнего. Последними словами Христа на кресте были: «Элахи, Элахи, лама шабактани!» («Боже Мой, Боже Мой, для чего Ты Меня оставил!»).
В спальных районах российских городов раскинулись дворы с детскими площадками, дорожками, лавочками и парковками. Взрослые каждый день проходят здесь, спеша по своим серьезным делам. И вряд ли кто-то из них догадывается, что идут они по территории, которая кому-нибудь принадлежит. В любом дворе есть своя банда, которая этот двор держит. Нет, это не криминальные авторитеты и не скучающие по романтике 90-х обыватели. Это простые пацаны, подростки, которые постигают законы жизни. Они дружат и воюют, делят территорию и гоняют чужаков.
Детство – целый мир, который мы несем в своем сердце через всю жизнь. И в который никогда не сможем вернуться. Там, в волшебной вселенной Детства, небо и трава были совсем другого цвета. Там мама была такой молодой и счастливой, а бабушка пекла ароматные пироги и рассказывала удивительные сказки. Там каждая радость и каждая печаль были раз и навсегда, потому что – впервые. И глаза были широко открыты каждую секунду, с восторгом глядели вокруг. И душа была открыта нараспашку, и каждый новый знакомый – сразу друг.
После развода родителей Лиззи, ее старшая сестра, младший брат и лабрадор Дебби вынуждены были перебраться из роскошного лондонского особняка в кривенький деревенский домик. Вокруг луга, просторы и красота, вот только соседи мрачно косятся, еду никто не готовит, стиральная машина взбунтовалась, а мама без продыху пишет пьесы. Лиззи и ее сестра, обеспокоенные, что рано или поздно их определят в детский дом, а маму оставят наедине с ее пьесами, решают взять заботу о будущем на себя. И прежде всего нужно определиться с «человеком у руля», а попросту с мужчиной в доме.