Год в Провансе - [7]

Я тоже поднялся на вершину холма и, хотя солнце било прямо в глаза, различил среди деревьев силуэт человека с головой, окруженной дымным нимбом. Мои собаки облаивали его с безопасного расстояния. Я подошел поближе, и он протянул холодную жесткую руку:

— Bon jour. — Человек выплюнул прилепившийся в уголке рта окурок и представился: — Массо, Антуан.

Антуан Массо выглядел весьма воинственно: на нем были покрытая старыми пятнами камуфляжная куртка, армейское кепи, патронташ на поясе и помповый дробовик за плечом. Его лицо цветом и фактурой напоминало плохо прожаренный бифштекс, нос острым клином вдавался в лохматые, пожелтевшие от никотина усы, а светло-голубые глазки пронзительно посверкивали из-под спутанных рыжих бровей. Щербатая улыбка месье Массо могла бы нагнать тоску на самого жизнерадостного стоматолога. Вместе с тем он казался вполне дружелюбным, хоть и на свой, немного сумасшедший манер.

Я поинтересовался, удачно ли он поохотился.

— Лиса, — коротко ответил Массо. — Но слишком старая, чтобы есть. — Он философски пожал плечами и закурил очередную толстую сигарету, завернутую в желтую бумагу и дымящую как целый костер. — По крайней мере не будет больше беспокоить моих собак по ночам. — Он кивнул в сторону дома, приютившегося на дне впадины.

Я заметил, что его собаки выглядят довольно свирепыми, и мой новый знакомец усмехнулся. Песики просто игривые, возразил он. Но ведь, кажется, одной из них удалось сорваться с цепи и при этом пострадал пожилой человек? А, это… Месье Массо горестно покачал головой. Проблема в том, объяснил он, что к игривой собаке нельзя поворачиваться спиной, а старик совершил как раз эту ошибку. Une vraie catastrophe.[24] Я подумал было, что он сожалеет о печальной судьбе папаши Андре, которому пришлось ехать в больницу и накладывать швы, потому что собачий клык разорвал ему вену на ноге, но, как выяснилось, ошибся. Больше всего Массо печалило то, что пришлось покупать новую цепь, а эти грабители в Кавайоне содрали с него целых двести пятьдесят франков — урон посерьезнее, чем пустяковый укус.

Чтобы отвлечь его от грустных воспоминаний, я сменил тему и спросил, неужели он и вправду есть лисиц. Массо, казалось, удивился такому глупому вопросу и пару минут молча смотрел на меня, словно пытался понять, не дурачу ли я его.

— А в Англии что, не едят лисиц?

Я на секунду представил себе, как члены какого-нибудь королевского охотничьего клуба из Лестершира, оправившись от сердечного приступа, пишут коллективное письмо в «Таймс» о подобном неспортивном, возмутительном и типично иностранном поведении, и покачал головой:

— Нет, в Англии не едят лисиц. В Англии одеваются в красные фраки, садятся верхом, берут свору собак и гоняются за лисицей, а когда догонят, отрезают у нее хвост.

Массо недоверчиво наклонил голову:

— Ils sont bizarres, les Anglais.[25]

A потом с удовольствием и при помощи ужасающе натуралистичной жестикуляции он рассказал мне, как поступают с лисицей цивилизованные люди.

Civet de renard à la façon Massot [26]

Найдите молодую лисицу и постарайтесь убить ее аккуратным выстрелом в голову, не представляющую никакого кулинарного интереса. Дробь, застрявшая в съедобных частях животного, может привести к сломанным зубам — Массо продемонстрировал мне две щербины у себя во рту — и несварению.

Освежуйте ее и отрежьте лишние части. Тут Массо коротким жестом в районе собственного паха показал, какие именно части надо отрезать, а потом не менее выразительно продемонстрировал, как следует потрошить несчастное животное.

На сутки оставьте освежеванную тушку в холодной проточной воде, для того чтобы избавиться от goût sauvage.[27] Потом высушите ее, положите в мешок и на ночь повесьте на улице, желательно на морозе.

На следующее утро поместите лисицу в толстый чугунный котелок и залейте смесью из крови и красного вина. Добавьте травы, лук, несколько головок чеснока и день или два тушите на очень маленьком огне (Массо извинился за то, что не может сказать точнее, но объяснил, что время готовки зависит от возраста животного).

В былые дни лисицу полагалось есть с хлебом и отварным картофелем, но в наше время благодаря прогрессу и изобретению фритюрниц ее можно подавать с pommes frites.[28]

Излагая мне свой заветный рецепт, Массо оживился. Он поведал мне, что живет совершенно один и за зиму отвыкает от человеческого общества. Всю свою жизнь он прожил в горах, но, возможно, сейчас настало время переехать в деревню и обосноваться среди людей. Конечно, ему невыносимо грустно расставаться с этим прекрасным домом, таким спокойным, так хорошо защищенным и от мистраля, и от жара полуденного солнца — домом, в котором он провел столько счастливых лет. Скорее всего это расставание разобьет ему сердце, если только… — Массо пристально посмотрел на меня затуманившимися от эмоций голубыми глазками —…если только он не решит оказать мне неоценимую услугу, дав какому-нибудь из моих друзей шанс купить это замечательное имение.

Я взглянул вниз на скрытый в глухой тени полуразвалившийся дом, на трех собак, бессмысленно бегающих по двору на ржавых цепях, и подумал, что, пожалуй, в целом Провансе не найти менее привлекательного места для жизни. Здесь не было ни солнца, ни красивого вида, ни ощущения простора, и я мог поклясться, что и внутри дом такой же запущенный и мрачный, как и снаружи. Я пообещал Массо, что при случае упомяну о его предложении своим друзьям, и он заговорщицки подмигнул мне: