Год в Провансе - [49]

После сыра я вынужден был остановиться. Жена, которая не любила сдаваться, съела еще кусок tarte au citron.[128] В зале запахло кофе и сигаретами, а над головами трех мужчин, сидящих за похожими на наперсток рюмочками marc, повисло синее облако дыма, красиво подсвеченное солнечными лучами. Мы заказали кофе и попросили счет, но выяснилось, что счетов здесь не выписывают. Клиенты просто рассчитывались у бара по дороге на улицу.

Мадам сообщила, что мы должны ей по пятьдесят франков каждый за еду и еще по четыре за кофе. Вино входило в стоимость ланча. Неудивительно, что в ресторане не было ни одного свободного столика.

Неужели она в самом деле собирается на пенсию?

Хозяйка перестала протирать стойку бара.

— Когда я была маленькой девочкой, — сказала она, — мне пришлось выбирать между полем и кухней. Уже тогда я не любила возиться в земле. Это тяжелая и грязная работа. — Она взглянула на свои руки, ухоженные и совсем молодые. — Поэтому я выбрала кухню, а потом вышла замуж, и мы переехали сюда. Я готовлю здесь уже тридцать восемь лет. По-моему, вполне достаточно.

Мы сказали, что нам очень жаль, и она пожала плечами:

— Человек ведь может устать.

Она рассказала нам, что будет жить в Оранже, в квартире с балконом, и целыми днями сидеть на солнышке.

Было уже два часа, и за столиками никого не осталось; только один старик с белой щетиной на морщинистых щеках макал кусочек сахара в свой кальвадос. Мы поблагодарили мадам за отличный ланч.

— C'est normale, — кивнула она.

На улице жара накрыла на нас, как раскаленное одеяло. Дорога домой походила на мираж: она мерцала, плавилась и дрожала в знойном мареве. На виноградниках устало поникли листья, и вся окрестность превратились в самую настоящую пустыню: не слышно было даже собачьего лая. Этот редкий день, когда нас не тревожили ни гости, ни рабочие, казалось, был создан специально для гамака, бассейна, какой-нибудь легкой книжки и лени.

Только к вечеру, когда кожу уже начало пощипывать от солнца, мы оправились от ланча настолько, чтобы принять участие в главном спортивном событии недели. Нас вызвали на состязание друзья, как и мы, пристрастившиеся к boules — одной из наиболее приятных игр, изобретенных человечеством. Сегодня нам предстояло защищать честь Менерба.

Уже давно, во время одного из первых визитов в Прованс, мы пару часов наблюдали в Руссильоне за тем, как местные старики препираются, отчаянно жестикулируют и вообще отлично проводят время на площадке для boules, после чего сразу же отправились покупать набор шаров. Мы увезли их в Англию, но эта игра не любит сырости, и шары долго пылились у нас в чулане. Переехав в Прованс, мы распаковали их в первую очередь. Гладкие и тяжелые, они издавали приятный «чпок», когда стукались друг о друга.

Мы долго изучали игру профессионалов, собиравшихся каждый день в Боньё на поле рядом с церковью, — эти мастера могли на расстоянии шести метров попасть шаром по большому пальцу вашей ноги, — а потом шли домой и там отрабатывали подсмотренные приемы. Истинные асы, заметили мы, при броске сгибают колени и низко наклоняются к земле, a boule обхватывают всеми пальцами сверху, чтобы подкручивать его. Кроме того, существовали и более мелкие секреты мастерства: поощрительные возгласы, которые надо издавать, пока boule катится, и ругательства, которыми следует осыпать его, когда он останавливается не там, где надо. Скоро мы освоили все эти тонкости. Единственное, чего нам не хватало, — это меткости бросков.

Существуют два варианта броска: один — длинный и низкий, когда шар, крутясь, летит над самой землей, а второй — высокий: шар взлетает в воздух, а потом вертикально падает, стремясь выбить с поля шар противника. Меткость некоторых игроков поражала воображение, и мы понимали, что, как бы правильно мы ни приседали и ни ругались, нас еще очень нескоро пригласят поиграть на серьезной площадке — такой, как поле в Боньё.

Игра в boules очень проста, и любой новичок может получать от нее удовольствие с самого первого дня. Сначала на поле выбрасывается небольшой деревянный шар, cochonnet. У каждого игрока имеется по три стальных шара с особым травленым узором, чтобы не путать их, и в конце раунда выигрывает тот, чей boule окажется ближе всего к cochonnet. Существуют разные способы подсчета очков и местные варианты правил, из чего принимающая команда обычно извлекает немало пользы.

В тот вечер игра велась на нашей площадке и потому подчинялась люберонским правилам:

Любой игрок, не имеющий в руке стакана с выпивкой, автоматически дисквалифицируется.

Все запрещенные приемы разрешены.

Споры относительно расстояния до cochonnet обязательны. Ничье решение не считается окончательным.

Игра останавливается с наступлением темноты, но только в том случае, если победитель уже выявлен. Если такового не имеется, соревнование продолжается вслепую до тех пор, пока при помощи фонарика не определится победитель или пока cochonnet не признается безнадежно потерянным.

Приложив немало усилий, мы оборудовали площадку с хитрыми буграми и впадинами, незаметными для соперников, и основательно взрыхлили грунт, чтобы свести на нет преимущество игроков с хорошей техникой. Поэтому мы чувствовали себя довольно уверенно, а кроме того, я отвечал за снабжение участников