Год в Провансе - [43]

Шрифт
Интервал

«Мы бы приехали раньше, если бы не наткнулись на этого славного старика в деревне…»

«…Ну, в смысле на его машину…»

«Да, на его машину, но он так мило себя повел, правда? Да и вмятины настоящей не было, просто царапина».

«Мы пригласили его в кафе и немного с ним выпили…»

«По-моему, не так уж и немного».

«А потом с нами выпили его друзья, такие забавные».

«Ну, слава богу, мы до вас добрались, и я хочу сказать: тут просто очаровательно».

«И так мило, что вы не сердитесь на нас за это вторжение».

Они ненадолго замолчали, чтобы глотнуть вина и перевести дыхание. Моя жена, чутко реагирующая на любые симптомы недоедания, заметила, что Тед пожирает глазами наш обед, к которому мы еще не притронулись. Она пригласила их к столу.

«Но только если это нисколько вас не затруднит — просто корочку хлеба и кусочек сыра и, если можно, еще один стаканчик вина».

Продолжая трещать, Тед и Сюзанна сели за стол, а мы поставили на него колбасу, сыры, салат и crespaou — холодный омлет с овощами и теплым соусом из помидоров. Все это было встречено таким взрывом благодарности, что я заинтересовался, когда они ели в последний раз и когда планировали поесть в следующий.

— А где вы собираетесь остановиться?

Тед подлил себе вина. Вообще-то, они ничего не бронировали заранее. «С нами вечно так, вечно!» Но, наверное, в какой-нибудь небольшой сельской гостинице, простой и чистой, и не слишком далеко отсюда, потому что им ужасно хочется — ужасно! — взглянуть на наш дом при дневном свете, если, конечно, мы согласимся потерпеть их еще раз. Здесь ведь, наверное, много маленьких гостиниц? Какую мы посоветуем?

Гостиницы здесь, конечно, были, но в одиннадцатом часу в Провансе уже ложатся спать, и в это время не стоит колотить в закрытые ставни и беспокоить сторожевых собак. Будет разумнее, если Тед и Сюзанна переночуют у нас, а утром найдут себе что-нибудь. Они переглянулись и завели благодарственный дуэт, продолжавшийся до тех пор, пока их вещи не отнесли наверх. Потом, уже в окно, они пропели пожелание спокойной ночи, и, укладываясь в постель, мы еще слышали их чириканье. Они были похожи на двух переполненных впечатлениями детей, и мы с женой решили, что будет даже забавно, если Тед и Сюзанна поживут у нас несколько дней.

Часа в три ночи нас разбудил лай собак. Они были заинтригованы шумом, доносящимся из комнаты для гостей: сначала звук, издаваемый человеком, которого выворачивает наизнанку, потом громкие стоны и наконец — журчание льющейся воды.

Я всегда теряюсь и не знаю, как реагировать, когда кому-нибудь бывает нехорошо. С одной стороны, лично я предпочитаю оставаться один, когда меня тошнит. Как много лет назад говорил мне мой дядя: «Блевать надо в одиночку, малыш. Никому, кроме тебя, не интересно знать, что ты сегодня ел». С другой стороны, есть такие страдальцы, которые нуждаются в сочувствии и внимании.

Шум наверху не прекращался, и я, осторожно постучавшись в их дверь, спросил, не могу ли чем-нибудь помочь. Из-за двери высунулось встревоженное лицо Теда. Сюзанна что-то съела. У бедняжки такой нежный желудок. И столько волнений сегодня. Ничего тут не поделаешь, организм сам справится. За дверью организм снова громко заявил о себе. Я вернулся в постель.

Проснулись мы в семь утра от грохота рухнувшей каменной кладки. Дидье приехал, как и обещал, и сейчас разминался с кувалдой и железным костылем, а его помощники в это время швыряли на землю мешки с цементом и реанимировали бетономешалку. Наша больная спустилась по лестнице, страдальчески зажимая уши и щурясь от яркого утреннего солнца, и сообщила нам, что уже достаточно хорошо себя чувствует, чтобы позавтракать. Она ошибалась и вынуждена была поспешно покинуть стол и вернуться в туалет. Все утро — чудесное, синее и безветренное — мы занимались тем, что искали врача, который согласился бы прийти на дом, и ездили в аптеку за свечами.

За следующие пять дней мы успели подружиться с аптекарем. Несчастная Сюзанна и ее желудок вели друг с другом непрекращающуюся войну. От чеснока у нее разливалась желчь. От местного молока, действительно обладавшего довольно странными свойствами, бунтовал кишечник. Масло, растительное и сливочное, вода и вино надолго выводили ее из строя, а за двадцать минут, проведенных на солнце, она умудрялась получить ожоги третьей степени. Сюзанна страдала аллергией на юг.

Это не такое уж редкое явление. Полнокровный и темпераментный Прованс может стать настоящим шоком для анемичного северянина. Здесь ничего не делается наполовину: температура скачет от минус десяти в феврале до сорока градусов в июле. Редкие дожди обрушиваются на землю с такой силой, что смывают грунтовые дороги и останавливают движение на автострадах. Мистраль промораживает вас до костей зимой и опаляет сухим жаром летом. В еде столько вкуса и аромата, что желудки, привыкшее к более щадящей диете, с ней не справляются. Местное молодое вино коварно: оно легко пьется, но иногда оказывается гораздо крепче, чем старые вина, к которым принято относиться с осторожностью. Требуется время, чтобы привыкнуть к объединенному напору пищи и климата, столь непохожего на английский. Прованс не отличается милосердием и может раздавить человека, как раздавил бедную Сюзанну. Они с Тедом покинули нас и отправились залечивать раны в более умеренной обстановке.


Еще от автора Питер Мейл
Хороший год

Год у Макса не задался. Он лишился работы и надежды расплатиться с долгами. И тут на него свалилось наследство: усадьба дяди Генри в Провансе. Друг убедил Макса хотя бы выяснить, какое там вино. Дядино вино не вызывает восторга, но жизнь в Провансе завораживает. В окрашенном воспоминаниями детства Провансе Макс встречает свою любовь. Неожиданно из Америки приезжает внебрачная дочь дяди. Если у нее по закону больше прав на наследство, Максу придется вернуться в дождливый Лондон. Но похоже, вокруг наследства плетутся какие-то интриги, а истина, как ей и положено быть, в вине.


Прованс навсегда

В продолжении книги «Год в Провансе» автор с юмором и любовью показывает жизнь этого французского края так, как может только лишь его постоянный житель.


Исповедь булочника

Первую запись о булочной «У Озе» Питер Мейл сделал в 1988 году, собирая материал для своего будущего бестселлера «Год в Провансе». После выхода в свет романа в булочную зачастили посетители. Им нужен был не только хлеб: они хотели получить рецепты и узнать секреты мастера, для того чтобы на собственных кухнях попытаться воссоздать великолепные творения Жерара Озе. Все это вы и найдете в «Исповеди булочника». Узнаете забавные истории о хлебе, познакомитесь с историей булочной Озе, получите множество полезных советов и, возможно, научитесь выпекать аппетитные багеты с хрустящей корочкой не хуже, чем это делает сам мастер.


По следу Сезанна

Питер Мейл угощает своих читателей очередным бестселлером — настоящим деликатесом, в котором в равных пропорциях смешаны любовь и гламур, высокое искусство и высокая кухня, преступление и фарс, юг Франции и другие замечательные места.Основные компоненты блюда: деспотичная нью-йоркская редакторша, знаменитая тем, что для бизнес-ланчей заказывает сразу два столика; главный злодей и мошенник от искусства; бесшабашный молодой фотограф, случайно ставший свидетелем того, как бесценное полотно Сезанна грузят в фургон сантехника; обаятельная героиня, которая потрясающе выглядит в берете.Ко всему этому по вкусу добавлены арт-дилеры, честные и не очень, художник, умеющий гениально подделывать великих мастеров, безжалостный бандит-наемник и легендарные повара, чьи любовно описанные кулинарные шедевры делают роман аппетитным, как птифуры, и бодрящим, как стаканчик пастиса.


Мои двадцать пять лет в Провансе

Где еще солнце светит триста дней в году? Где еще вы найдете настоящее rosé, иногда с ароматом винограда, иногда сухое – этот вкус лета в вашем бокале? Где еще козий сыр становится произведением искусства? И где еще живет столько дружелюбных людей со спокойным характером, которые ведут размеренную жизнь и лишены современной привычки нервничать и все время куда-то спешить? Перечень нескончаем, а ответ один – конечно в Провансе! В этом убеждены не только сами провансальцы, но и Питер Мейл, автор знаменитых книг об этом райском уголке на юге Франции, в котором он провел последние двадцать пять лет своей жизни, щедро делясь любовью к Провансу с миллионами своих читателей во всем мире.Впервые на русском языке!


Еще один год в Провансе

Живая, искрящаяся юмором и сочными описаниями книга переносит нас в край, чарующий ароматами полевых трав и покоем мирной трапезы на лоне природы.


Рекомендуем почитать
И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Гитл и камень Андромеды

Молодая женщина, искусствовед, специалист по алтайским наскальным росписям, приезжает в начале 1970-х годов из СССР в Израиль, не зная ни языка, ни еврейской культуры. Как ей удастся стать фактической хозяйкой известной антикварной галереи и знатоком яффского Блошиного рынка? Кем окажется художник, чьи картины попали к ней случайно? Как это будет связано с той частью ее семейной и даже собственной биографии, которую героиню заставили забыть еще в раннем детстве? Чем закончатся ее любовные драмы? Как разгадываются детективные загадки романа и как понимать его мистическую часть, основанную на некоторых направлениях иудаизма? На все эти вопросы вы сумеете найти ответы, только дочитав книгу.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.


Упадальщики. Отторжение

Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.


Афера с вином

Это детективная история о пропаже коллекции элитного французского вина, приправленная, как всегда у Мейла, гастрономическими уроками.Инцидент, с которого начинают происходить события лучшего, искрящегося юмором детективного романа Питера Мейла, случается в Лос-Анджелесе. У Дэнни Рота, высокооплачиваемого американского адвоката, из личного погреба похищают коллекцию элитного французского вина, представляющую собой особую гордость голливудского гурмана, его разлитый по бутылкам статус. К поискам пяти сотен штук винтажных кларетов подключают страхового следователя Сэма Левитта.Распутывание гениального преступления приводит его сначала в великолепные шато Бордо, а затем в отличающийся сильным характером и своеобразным обаянием Марсель.


Иностранец ее Величества

Увлекательная энциклопедия английской жизни, составленная русским журналистом Андреем Остальским, который вот уже почти двадцать лет живет и работает в Великобритании.


Биография Стамбула

Любой человек, задумывающийся о смысле жизни, хотя бы раз задается вопросом о значении места и времени своего рождения. Почему он появился на свет именно тогда и именно там? Справедливо ли, что ему выпали эти семья, страна, город, которые он учился любить и в самом деле искренне полюбил? Орхан Памук признается, что Стамбул, в котором он родился и живет, стал его судьбой. Черно-белый, как старые фотографии, погруженный в полутьму, свинцово-серый город остался навсегда в его сердце, предопределив жизнь самого известного турецкого писателя современности.


Сицилия. Сладкий мед, горькие лимоны

Кто-то любит путешествовать с фотоаппаратом в руке, предпочитает проторенные туристические маршруты. Есть и отчаянные смельчаки, забирающиеся в неизведанные дали. Так они открывают в знакомом совершенно новое.Мэтью Форт исколесил Сицилию, голодный и жаждущий постичь тайну острова. Увиденное и услышанное сложилось в роман-путешествие, роман — гастрономический дневник, роман-размышление — записки обычного человека в необычно красивом, противоречивом и интригующем месте.