Год охотника - [5]

- Вилли, давай сделаем так!

Бурханкин пересел на краешек стула, выпрямился, пригладил патлы: весь - внимание.

- Сейчас, пока я окончательно не расплавился от жары, мне необходимо поработать. Завтра еду в город. Транспорт достанешь?

Бурханкин кивнул:

- Не вопрос! У Михалыча - мотоцикл с коляской.

Игорь Максимильянович покачал головой.

- Мотоцикл не пойдёт! Меня меньше четырёх колёс не устроит. Ты хоть знаешь, почему я на пенсии?

- По возрасту? - осторожно спросил Егор Сергеевич.

Франц краем глаза глянул в зеркало и недовольно отвернулся. Теперь оно, видимо, было чем-то расстроено: отражения обоих мужчин производили удручающее впечатление. Если выставить восковые фигуры на палящее полуденное солнце - получится та самая картина. Хотя окна хозяин прикрыл самодельными отражателями из фольги, солнца как раз было не так много. Зато шпарило оно, пробиваясь в щели, с удвоенной силой.

- Не будем о грустном! Нет, если сложно...

Бурханкин быстро задвигал всеми своими бугорками и шишечками:

- Почему же, я договорюсь! Можно Серёгу попросить или Палыча... Плохо, что завтра - понедельник...

- А в выходные ехать бессмысленно. Те, к кому я собираюсь, работают именно в рабочие дни.

Хозяин встал, намекая, что визитёру пора, запахнул халат.

- Загляни сегодня часиков в пять, навестим твоего фермера, порасспросим его о жене. А потом поужинаем в "Охотном". Согласен?

Ошеломлённый Бурханкин ушам своим не поверил и страшно обрадовался: в "Охотном" он был всего один раз - на открытии. Его смущало только одно цены. По слухам, в ресторане они были запредельными.

Игорь Максимильянович догадался:

- И не вздумай брать с собой деньги. Я приглашаю.

Бурханкин обиженно повёл носом, но возразить ему не дали.

- Ты сколько раз принимал меня в лесной сторожке?.. - Франц внушительно добавил, критически оглядев егеря: - То-то!.. Только захвати с собой свежую рубашку: примешь у меня с жары душ. - Подметив искру сомнения в сметливых глазах Бурханкина, предложил: - Ладно, мою возьмёшь. А рукава можно подвернуть...

Глава вторая

Яд

Виктор Зуевич Степнов был очень занят: упорно выискивал в бессмысленных разводах больничного потолка сколько-нибудь конкретные очертания. (Так в облаках иногда ищешь картину своего собственного мира предметов или животных, если конечно, не отвык смотреть в небо).

На соседней койке неумолчно философствовал одноглазый больной, подставляясь под укол молоденькой медсестры и будто нарочно нагнетая на фермера мрачные мысли:

- Смерть - явление неизбежное, но ведь лучше поздно, чем рано... Так я говорю, Ирусик?..

Виктор Зуевич пытался отстраниться от докучливой болтовни. Направив пустой взор в окно, медленно водил глазами слева направо - читал одному ему видимые строчки...

Сосед мокрым взглядом облизал ножки с весёлыми розовыми пальчиками в золотых копытцах. Всё не натягивал трусы: ждал, медсестра Ирусик поможет. Долго ждал: пока фермеру ставили капельницу. Не дождался... Пришлось надевать самому: в палату постучались и почти сразу после его жизнерадостного: "Да-да, заходите!" - вошли Бурханкин и Франц.

Сосед прищурил единственное око и поспешил в коридор за Ирусиком.

Виктор Зуевич равнодушно отвернулся. Он хотел одного: побыть наедине со своей тревогой. И совершенно не слушал, о чём спрашивает Франц...

Когда вдруг отдельное слово воткнулось-таки в его сознание:

- ...Пакет.

Фермер медленно повернул в сторону Франца лицо - наскальный рисунок.

- Я имею в виду, бумага, в которую был завёрнут платок. - пояснил Игорь Максимильянович, чихая от невыносимых для его обоняния больничных запахов.

- Какой платок?..

Франц не расслышал, но Бурханкин громко перевёл:

- Он спрашивает, что за платок.

- Ваш. Вернее, её, - терпеливо объяснил Франц.

Фермер так же осторожно отвернул голову к стене.

- Это шарф...

- Тем более! Какого он был цвета?

- Какая разница?! - Ответ прозвучал уже раздражённо. - От свадебного платья...

Франц нарочно провоцировал подобную реакцию: надо же ему было добиться хоть какой-то информации!

С огромным трудом, пользуясь помощью Бурханкина, он вытянул из Виктора Зуевича, что упаковочная бумага с адресом лежит в кармане брюк, в больничной камере хранения. О самой Александре тот говорить отказался. Игорь Максимильянович вздохнул с облегчением только когда вышел из палаты.

- Витёк странный какой-то! - суетливо развозмущался Бурханкин. - Ему же хочешь помочь, и он же ставит палки в колёса!

- Ну, Вилли, этот ещё ничего!.. Я видел и похуже... Представь себя на его месте?

- Что значит "ничего"?! Человек тратит своё время, с добром к нему приходит, а он...

Темпераментную речь Бурханкина заглушил призывный клич, разнесшийся по всему коридору:

- Тимофеевна! Чайник закипел!

Услыхав голос, Егор Сергеевич аж присел:

- Моя!..

С ответным криком: "Лечу!.." - откуда-то и вправду почти вылетела поджарая, по-мальчишески стриженная баба-Яга. Только вместо тряпья - белый халат и вместо метлы - пустая капельница, раза в два выше медсестры.

- Добрый день! - вежливо перекрыл дорогу Франц. - Я хотел бы поговорить с главврачом. Не поможете мне его найти?

Медсестра ответила так же вежливо (Францу даже не пришлось напрягать слух).