Год, когда я всему говорила ДА - [71]
Я ем. И ем. И ем. Я заваливаю едой еду, заваленную едой. Как я уже сказала, я сейчас толще, чем когда-либо в жизни. Для него это не важно. Он меня любит. Его любовь выше всего наносного. Он – невероятный человек.
Чем он невероятнее, тем больше жратвы я пихаю в пасть.
Люди только и твердят мне: ты светишься.
Это потому что я влюблена, говорят они!
Это потому что я жирная и потная, говорю я!
Все так невероятно рады тому, что я с ним. Они его любят. Аж налюбиться вдоволь не могут.
Заметка на полях: похвалы, которых я удостоилась за то, что у меня был мужчина, за которого, как все надеялись, я выйду замуж, затмили все и всяческие похвалы, поздравления и восторги, которые сопровождали рождение моих детей и любое из моих многочисленных карьерных достижений. Это просто поразительно. Присутствие мужчины рядом со мной повергало людей в такой же апоплексический восторг, как и на тех старых видео, где зрители смотрят «живые» выступления Майкла Джексона. Где они вопят и рыдают.
Ладно, не вопят и не рыдают.
Но серьезно!
Они почти что вопили и рыдали.
Мужик. В сравнении с тремя детьми. С целым вечером программ на TV. С премией Пибоди. С «Золотым глобусом». С целой жизнью наград за достижения от DGA[53], WGA[54] и GLAAD[55]. С четырнадцатью премиями NAACP[56]. С тремя премиями AFI[57]. С медалью Гарварда и введением в Зал Славы телевидения – и это лишь немногие из моих достижений.
Какой-то мужик!
Он отличный парень. Один из лучших. Клуни отдыхает.
Но поскольку я не доктор Франкенштейн и поэтому не приложила руку к его созданию, я предпочла бы, чтобы меня не славили за его присутствие.
Это отвратительно.
Словно моя уличная цена выросла оттого, что меня захотел парень.
Знаете, какое у нас табу большее, чем быть жирной?
Не хотеть замуж.
Потом напомните мне начать революцию в этой сфере.
Да-да-да.
По мере продвижения года «Да» я начинаю выпутывать свой разум из истории о том, что мы – два утенка, что у нас импринтинг. Потому что это не так. Я знаю, что это не так. Потому что я лежала ночью без сна. В панике.
Он переедет сюда? Ко мне? И с детьми? Будет жить здесь? Со мной?
Мне придется все время с ним разговаривать. Видеть его каждый день. Осознавать его. Отдавать ему еще больше своей энергии и сосредоточенности. Мне и сейчас невероятно трудно вписать его. И это вовсе не оскорбление. Это правда. Все свое свободное время я провожу с детьми, потом идут друзья, потом родственники. Еще есть определенное количество времени наедине с собой, которой необходимо мне просто для того, чтобы иметь «мозговое пространство» для творчества, то время, что я называю проведенным в психологической кладовке. Я уже оторвала по кусочку времени от каждого, чтобы видеться с ним.
Он мягко предлагает:
– Я могу просто быть рядом, пока ты пишешь. Нам не обязательно разговаривать. Я просто хочу быть с тобой.
Мы с вами теперь уже близкие друзья, читатели. Так что вы знаете, как я отношусь к сочинительству.
Сочинительство – это гул. Сочинительство – это укладка рельсов. Сочинительство – это кайф.
А теперь вообразите, что этот гул, этот кайф, эти рельсы, которые нужно уложить, находятся за дверью. А эта дверь в пяти милях от вас. Эти пять миль – просто… написание чепухи, дуракаваляние, попытки придумать идею, блуждания по Интернету и надежда, черт возьми, отвлекаться не настолько, чтобы сдаться.
Знаете, что еще хуже? Эти пять миль вымощены брауни, капкейками, эпизодами «Игры престолов», Идрисом Эльбой[58], желающим поговорить только с тобой, и очень хорошими романами, которые еще не прочитаны.
Всякий раз когда я сажусь писать, мне приходится мысленно пробегать все эти пять миль мимо всего этого, чтобы добраться до заветной двери. Это долгая, трудная пятимильная пробежка. Иногда я добираюсь до этой двери почти умирающая.
Вот почему мне приходится продолжать это делать.
Чем чаще я пробегаю эти пять миль, тем лучше становится моя форма, а чем лучше становится моя форма, тем легче дается пробежка. И тем менее свежей и возбуждающей кажется вся эта хрень на обочине дороги. В смысле сколько времени она уже там валяется? Что еще важнее, набирая все лучшую форму, я могу бежать быстрее. А чем быстрее я бегу, тем быстрее мне удается добраться до этой двери.
К вам это тоже относится, собратья-писатели.
Когда каждый день садишься работать, становится все легче и легче подключаться к этому творческому пространству внутри разума.
Чем быстрее у меня получается добраться до этой двери, тем быстрее я могу добраться до хорошего.
За этой дверью – хорошее.
Так что когда я добираюсь до этой двери и распахиваю ее… вот тогда щелкает моя креативность, и то особенное местечко в моем мозгу начинает работать, и я перехожу от усилий к экзальтации и вдруг уже могу писать бесконечно, и во веки веков, вечно, вечно, веч…
И тут кто-то открывает дверь и спрашивает, хочу ли я кофе или воды, – и я опять ЗА ПЯТЬ МИЛЬ от двери.
Я скрежещу зубами, пытаюсь улыбаться и говорить: «Нет, спасибо, видишь, у меня здесь уже есть И кофе, И вода, вот прямо здесь». А потом начинаю заново бежать эти пять миль.
Это происходит приблизительно по тридцать пять раз в день в офисе.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Заговоры против императоров, тиранов, правителей государств — это одна из самых драматических и кровавых страниц мировой истории. Итальянский писатель Антонио Грациози сделал уникальную попытку собрать воедино самые известные и поражающие своей жестокостью и вероломностью заговоры. Кто прав, а кто виноват в этих смертоносных поединках, на чьей стороне суд истории: жертвы или убийцы? Вот вопросы, на которые пытается дать ответ автор. Книга, словно богатое ожерелье, щедро усыпана массой исторических фактов, наблюдений, событий. Нет сомнений, что она доставит огромное удовольствие всем любителям истории, невероятных приключений и просто острых ощущений.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Оценки личности и деятельности Феликса Дзержинского до сих пор вызывают много споров: от «рыцаря революции», «солдата великих боёв», «борца за народное дело» до «апостола террора», «кровожадного льва революции», «палача и душителя свободы». Он был одним из ярких представителей плеяды пламенных революционеров, «ленинской гвардии» — жесткий, принципиальный, бес— компромиссный и беспощадный к врагам социалистической революции. Как случилось, что Дзержинский, занимавший ключевые посты в правительстве Советской России, не имел даже аттестата об образовании? Как относился Железный Феликс к женщинам? Почему ревнитель революционной законности в дни «красного террора» единолично решал судьбы многих людей без суда и следствия, не испытывая при этом ни жалости, ни снисхождения к политическим противникам? Какова истинная причина скоропостижной кончины Феликса Дзержинского? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в книге.