Год активного солнца - [207]

Резо облокотился на поручень моста и не мигая уставился на воду.

Внезапно мост и оба берега одновременно сдвинулись и поплыли вверх по течению.

Учитель внимательно смотрит на Реваза Геловани, пытаясь по выражению его лица определить, какое впечатление на него произвел рассказ.

«Это все, что я хотел вам сообщить, товарищ прокурор. Видит бог, мною не двигали ни зависть, ни злоба. Моя беда в том, что я не выношу несправедливости, а бороться с ней не хватает духу. Я старый провинциальный учитель. Для борьбы у меня нет ни сил, ни опыта. Остальное вы знаете. Еще раз хочу вам напомнить, что в свидетели я не гожусь. И вообще я вам ничего не говорил».

Учитель ушел.

Прокурор, не в силах оторвать глаз от течения, даже не повернулся к нему. Мост с головокружительной скоростью несся против течения.

Длинный кабинет, облицованный дубовыми панелями.

За столом, нагнув голову, сидит первый секретарь райкома и что-то читает.

Прокурор вошел в кабинет, прикрыл дверь и остановился.

Первый секретарь, не поднимая головы, перевернул листок бумаги и продолжал читать.

Не дожидаясь приглашения, прокурор твердым шагом направился к столу.

«Здравствуйте!»

Первый секретарь взглянул на него так, словно не заметил его появления. Горящий взгляд молодого прокурора заставил его вздрогнуть. Он встал и протянул ему руку. «Садитесь, пожалуйста».

Секретарь снова сел, взял в руки давешний листок и углубился в чтение.

«Извините, что до сих пор я не смог уделить вам внимания. С аппаратом вы, надеюсь, уже познакомились?» — не отрываясь от бумаги, спросил секретарь.

«Да!»

Молчание.

Прокурор вглядывается в лицо первого секретаря. Он ждал вызова целую неделю. Причина этого вполне очевидна. Ему давали почувствовать, что дело, извлеченное им из архива, никого не встревожило. Обычный психологический ход.

«Вы можете в ближайшие дни доложить на бюро о ваших планах и задачах?»

Отложив бумагу в сторону, первый секретарь посмотрел на Резо.

«Могу».

«Если вам требуется время — скажите, торопить я вас не стану».

«Я хоть сегодня могу отчитаться перед бюро».

«Вот и отлично. Я надеюсь, вы поладите с нашим активом. Работать здесь довольно трудно, но если вы найдете с людьми общий язык, и работать станет полегче. Повторяю, главное — найти с людьми общий язык, правильно оценивать ситуации и идти в ногу с жизнью… Вы еще молоды и, наверное, не очень хорошо знаете жизнь…»

(«Мне кажется, или он действительно на что-то намекает?»)

«Да, очень важно идти в ногу с жизнью», — многозначительно подчеркнул первый секретарь и задумался.

Прокурор молчит. Ему нечего сказать.

«В районе дел непочатый край, а вы, говорят, стали ворошить старые. Я советую вам бросить это занятие и сосредоточиться на новых задачах. Вы несете ответственность за дело с того самого дня, как приступили к работе!»

«Не понимаю, что вы хотите сказать?» — простодушно удивился прокурор.

«Вы прекрасно понимаете, что я хочу сказать. Будет гораздо лучше, если вы подготовите отчет и наметите конкретный план вашей дальнейшей деятельности».

«Еще раз повторяю, я не понимаю, о чем вы говорите. Я ознакомился с рядом дел лишь для того, чтобы лучше изучить район. Вы это имеете в виду, не так ли?»

Первый секретарь испытующе посмотрел на прокурора. В его глазах затаился гнев, и они постепенно налились кровью. Он едва сдержался, чтобы не заорать на новоиспеченного блюстителя закона: чего ты, мол, придуриваешься — ведь ты прекрасно понимаешь, о чем идет речь. Но вместо гневного окрика он спокойно продолжил:

«Может, у вас есть какие-то претензии? Я прошу вас открыто сказать о них на заседании бюро. Не стесняйтесь критики. Все ваши предложения будут выслушаны со вниманием, и вам будет оказана требуемая помощь. Хочу надеяться, что мы найдем общий язык. Не стану вас больше задерживать. Всего вам доброго!»

«До свидания!»

Тбилиси.

Квартира Анзора Джавахадзе.

Статичная сцена.

В кресле сидит застывший прокурор.

На краешке стула напротив сидит вдова Анзора Джавахадзе и напряженно смотрит на молодого прокурора.

Тягучее неловкое молчание.

Резо мнет в руках сигареты.

«Вы разрешите закурить?»

«Пожалуйста».

Женщина встает и ставит перед гостем пепельницу.

«Спасибо».

И вновь неловкое молчание.

«Что вам нужно, зачем вы пришли?» — немой вопрос застыл в глазах женщины.

«Прошу прощения за то, что я вынужден напомнить вам печальные дни, но другого выхода у меня нет. Без вашей помощи мне не разрубить узел».

«Я вас слушаю».

«Удовлетворены ли вы следствием по делу убийства вашего мужа?»

«Убийства или гибели?»

«Что ж, допустим — гибели».

«Разрешите спросить, кто вспомнил моего несчастного супруга через три с половиной года? Я не желаю новой шумихи и пересудов, я не желаю заново будоражить моего ребенка. Прошу вас, оставьте меня в покое».

«Простите за боль, которую я невольно причинил вам, но неужели у вас никогда не возникало сомнения, что вашего мужа могли убить?»

«У моего мужа было много друзей. Они никому не простили бы его убийства».

«Мертвый друг никому не нужен. Извините, что я говорю так резко. Если вы считаете друзьями своего покойного мужа людей, связанных с ним общей профессией или работой, то, могу вас заверить, они без промедления забыли бы вашего мужа и не стали бы обострять ситуацию ради выбывшего из игры человека. Более того, они всячески постарались бы замять дело».