Год активного солнца - [170]

Он затянулся напоследок, швырнул окурок в пропасть и сел в машину. Не успела дверца захлопнуться, как машина стронулась с места. Что и говорить, машиной он управляет мастерски.

Минутная передышка, легкая разрядка и чистый воздух ущелья придали ему бодрости. Он прибавил скорости и четко сформулировал цель — добраться до лаборатории за два часа.

Лишь одного не мог предусмотреть Зураб Гомартели — испытание ждало его тут же, в каких-нибудь пяти минутах езды.

Неужели человек не ощущает приближения беды? Неужели предчувствие не предупреждает его о грядущей опасности? Но тогда каким же образом я догадался о смерти матери, едва заслышав шаги Гии? Может, этот импульс сообщил мне сам Гия своим робким, необычным появлением? Но ведь я не видел его? И потом, как мне удалось определить, что вошел именно Гия? Как, каким образом я почувствовал все это?

Но почему же тогда Зураб Гомартели не чувствует, что через пять, уже через три минуты он собьет четырнадцатилетнюю девочку?

А вот я страшно переживаю три минуты, отделяющие его от беды. Убийца и жертва неотвратимо сближаются друг с другом. Жертва идет медленно. Впрочем, это мне кажется, что медленно. Девочка погоняет теленка. Зураб Гомартели приближается к своей жертве со скоростью семьдесят километров в час. Девочка торопится домой, чтобы поспеть к детской телепередаче. А Зурабу Гомартели не терпится добраться до лаборатории. Семьдесят километров в час — огромная скорость для разбитой, извилистой, узкой дороги. Гомартели не щадит ни себя, ни машину.

Остается одна-единственная минута.

Неужели он по-прежнему ничего не чувствует?

Я весь дрожу от напряжения.

Еще полминуты, пятнадцать, десять, пять секунд…

Я больше не могу. Я зажмуриваюсь от страха. Столкновение неизбежно. Все предопределено заранее, год, три, пять лет назад… Решено! В тот самый день, в тот самый час, в ту самую секунду, когда девочка появилась на свет. Потом должно было пройти четырнадцать лет, и вот…

Три секунды, две, одна…

Мертвый поворот…

Девочка перебежала дорогу. Зураб Гомартели изо всех сил жмет на тормоза и круто берет влево. Машину резко развернуло, и она стала поперек дороги.

Как страшен был удар, словно мозг одновременно пробуравил миллион электросверл! Он в отчаянии бьется головой о руль и не осмеливается вылезти из машины. Девочка вся в крови валяется в стороне от дороги. При столкновении ее отбросило бампером.

Машина по-прежнему стоит поперек дороги. Двигатель заглох.

Зураб Гомартели судорожно сжимает руками руль. Он никак не может вспомнить, когда заглох мотор. Повернув ключ, он вновь запускает двигатель. Затем дает задний ход и разворачивает машину на Тбилиси.

Все, что случилось за этот короткий отрезок времени, сознание Зураба Гомартели не удержало. Он не осознал, не почувствовал, когда заглох мотор, не запомнил, как развернул машину на Тбилиси.

В эту минуту сознание его было целиком поглощено одной мыслью. При столкновении он отчетливо увидел испуганные и залитые страшной мукой глаза. Раздался ужасающий скрежет тормозов и вопль девочки.

Потом?

Потом тысячи мыслей со страшной скоростью пронеслись в его мозгу.

Зураб Гомартели понял, что все погибло. Ему грозила тюрьма — как минимум четыре года.

«Зачем я поехал, зачем?!»

«Почему я не залил бензин во Мцхете, ведь задержка могла спасти меня от беды!»

«Почему я не подвез тех женщин в черном, что встретились мне у Мцхеты. Минутной остановки вполне бы хватило, чтобы я оказался вне опасности…»

Потом?

Потом в его сознании, сменяя друг друга, проскакивают лица жены и детей, покрасневшие от слез глаза близких, ехидные улыбки врагов.

Когда он решил повернуть на Тбилиси?

Нет, он никак не может вспомнить этого, но от факта никуда не денешься — машина идет по направлению к Тбилиси.

Инстинкт самосохранения подсказал ему бежать в Тбилиси. А может, сработал другой инстинкт, приказавший не трогаться и не скрываться трусливо с места происшествия? А может, страх погубить карьеру в конце концов превозмог страх стать убийцей?

Помертвев от ужаса, он вышел из машины. У девочки перелом обеих ног, рядом с ней натекла лужа крови. Глаза, полные мольбы и боли, полуоткрыты, тело пульсирует, как умирающее сердце. Левая рука сломана, правой рукой она бессильно царапает землю, пытаясь опереться и приподнять голову.

Внезапно в мозгу Зураба Гомартели созрела самая страшная мысль, какая только могла прийти в голову человеку.

Зураб Гомартели дрожал, с испугом озираясь по сторонам, но страшная мысль, страшное решение постепенно овладевали им и порабощали его.

Сознание его померкло, на лице проступила синева, тошнота подступила к горлу. Он по-волчьи огляделся — вокруг ни души.

Вытянув шею, он заглянул в пропасть. Дорога шла по самому ее краю, стена почти отвесно обрывалась вниз, туда, где еле слышно шумела река. Гомартели повернулся, еще раз огляделся по сторонам и, не заметив никого, бросился к девочке. Руками он приподнял ее за плечи. Мозг его работал с поразительной быстротой, и он сообразил, что брать девочку на руки нельзя, иначе запачкаешься в крови. Он осторожно потянул девочку на дорогу. Из горла девочки вырывались страшные звуки — то ли клекот, то ли мычание. Перебитые ноги послушно тащились за туловищем, оставляя на дороге кровавые следы.