Гнев. История одной жизни. Книга вторая - [7]
В Ходжане мы надеялись разузнать кое-что об Арефе, а заодно и узнать «погоду» в здешних краях: о настроении жителей кишлаков и о своих предводителях...
Отдохнув, подкрепившись за день, в сумерках мы снова отправились в путь.
Какое раздолье! Мы жадно дышали ароматным горным воздухом. Густоватый настой осенних цветов и буйных трав плывет по ветру, пьянит, кружит голову. А горы молчат, думают свои бесконечные думы... Тропинка петляет среди колючих зарослей держи-дерева, ныряет в сырые, как склепы ущелья.
Ночь.
И вдруг вдали, почти у самой горной вершины мы видим огонек. Своим одиночеством в безбрежном океане мрака он наводит тоску и даже страх. В самом деле, кто в такую ночь, кроме нас, еще блуждает в этом безлюдном крае?
— Пастухи или охотники, — говорит всезнайка Ахмед. Наш «мудрец и гадатель» на этот раз оказался прав: у костра сидели двое молодых парней. Судя по одежде и снаряжению — местные охотники.
Мы нарушили их мирную беседу. Но, кажется, не удивили своим появлением. Один из них встал и, вглядываясь в кромешную тьму, шагнул нам навстречу.
— Добрый вечер, уважаемые! — проговорил Мирза-Мамед.
— Просим к нашему костру, — ответили зверобои.
— Охотимся?
— Да. Немножко...
— Издалека?
— Мы из Беваза, — ответил тот, что продолжал сидеть у костра. — Это — за соседней горой. А вы откуда?
Мы переглянулись.
— Из Гиляна,— за всех ответил быстрый на слово Ахмед.
— Неужели из Гиляна?— парень привстал.— Не из отрядов ли Ходоу-Сердара?
— Оттуда...
Парни встали и, уронив головы на грудь, умолкли: не было больше курдской народной армии. Они чтят память погибших.
— Миянабадские долины в трауре,— помолчав, говорит один из охотников. — В Гиляне — вражеские войска...
— А в Миянабаде?
— Пока карателей там нет, но поговаривают, что весь район будет предан огню и мечу, как очаг восстания.
— Да, новости не слишком приятные.
— Нет, друзья, борьба наша не окончена! — возбужденно говорит с минуту помолчав Мирза-Мамед. — Восстание не подавлено. На свете не найдется такой силы, чтобы победить народ. Ходоу-Сердар и его джигиты полны сил и желания сражаться за народ. И очень скоро они будут снова громить богатеев. Так, друзья охотники, и скажите всем в своем селении!.. Пусть люди поддерживают воинов Ходоу-Сердара. Народная правда победит.
Рассвет настиг нас на окраине Ходжана. Стояла прохладная погода. Осень была не за горами. А дни между тем были светлые, удивительно прозрачные. В этой прозрачности и сказывалась близость холодов.
Мы — у знакомых ворот. Спрыгнув с коней на землю, разминаем ноги. От долгой езды верхом они одеревенели. Ахмед выстукивает условную дробь, наш старый пароль. Тишина. Ахмед постучал еще раз. Настойчивее. Скрипнула дверь, слышно, как зашаркал кто-то через весь двор тяжелой обувью. Человек долго кряхтит по ту сторону ворот, похоже, что он никак не может справиться с засовом. Наконец ворота распахнулись и мы увидели тетю Фатиму.
— Дети мои!— она бросается к каждому из нас, обнимает и целует. — Вы живы?! Какое счастье, слава аллаху!.. А те бедняги...
На глазах у тети Фатимы слезы. Ее морщинистое и бледное лицо омрачила безутешная скорбь.
— Мой ненаглядный Тагир-джан... Мой любимый сын... — бормотала она горестно. — Он погиб под Гиляном. И во всем виновата я... Посоветовала ему идти на фронт...
— Тетя Фатима, успокойтесь, не убивайте себя слезами. Вы должны гордиться сыном. Тагир умер героем.— Мы пытаемся утешить женщину, но разве есть на свете сила, способная утешить мать, оплакивающую сына?
Минутой молчания мы почтили память героя, одного из тех, кто отдал жизнь за счастье и свободу курдского народа.
— Нам нужен Ареф, тетя Фатима, — говорит, выждав момент, Мирза-Мамед.
— Э-э,— отвечает несчастная женщина.— Он здесь бывает очень редко.
— Ареф в Чельхасаре,— осторожно, тихонько отвечает тетя Фатима, утирая глаза концом черного платка.— Но днем к нему ехать нельзя. Лучше — ночью. Придется подождать. Заезжайте во двор. Разболталась я, старая, совсем выжила из ума.
Она засуетилась, широко распахнув ворота:
— Заезжайте, сыночки! Когда вы постучали, я думаю: мой Тагир приехал... Может он и не погиб...
И она опять залилась слезами.
В сумерках мы покидаем гостеприимный дом тети Фатимы. По старому курдскому обычаю хозяйка выплеснула нам в след чашку чистой воды: — на счастье!
Рысью мы проскочили Ходжан, взбудоражив собак, а потом обогнув утес, что одиноким часовым застыл у околицы селения, нырнули в сырую тьму ущелья.
Всю ночь мы петляли по глухим дебрям. Достаточно было неосторожного движения, неверного шага и... Даже подумать страшно.
Под утро мы достигли какого-то небольшого, в пять-шесть глинобитных хибарок, селения. Был тот час, когда утро приходит на смену ночи, когда все живое спит особенно глубоко и сладко. Даже собаки не обратили на нас внимания. И вдруг чуткую тишину нарушил звонкий и чистый голос петуха. И тут же ему ответил второй, третий....
Судя по некоторым приметам, о которых говорила тетя Фатима, мы в Чельхасаре.
— Где-то здесь должен быть дом купца Джаббара, — говорит Мирза-Мамед. — Какой же это дворец?
Мы изрядно утомились, да и лошади — тоже. Казалось конца и края не будет этой ночи, этим горным тропам, по которым мы карабкались.
…Горы молчат. Все затаилось: скалы, низкорослые кусты, деревья, птицы… Кажется, сама природа напряглась в ожида-нии смертельного поединка. Укрывшиеся в ущелье шахские сарбазы подкарауливали восставших курдских смельчаков. И вот они встретились, — орлы войска Ходоу-сердара и наемные убийцы. Бой упорный. Сарбазы оседлали скалы, обстреливают сверху. Курды стремятся на прорыв, сметают головной заслон врага. У них одна дорога — только вперед…Это один из центральных и наиболее драматических эпизодов книги Гусейнкули Гулам-заде «Гнев» — книги о восстании иранских курдов в Хорасане в 1917—20 гг.
«Преследовать безостановочно одну и ту же цель – в этом тайна успеха. А что такое успех? Мне кажется, он не в аплодисментах толпы, а скорее в том удовлетворении, которое получаешь от приближения к совершенству. Когда-то я думала, что успех – это счастье. Я ошибалась. Счастье – мотылек, который чарует на миг и улетает». Невероятная история величайшей балерины Анны Павловой в новом романе от автора бестселлеров «Княгиня Ольга» и «Последняя любовь Екатерины Великой»! С тех самых пор, как маленькая Анна затаив дыхание впервые смотрела «Спящую красавицу», увлечение театром стало для будущей величайшей балерины смыслом жизни, началом восхождения на вершину мировой славы.
Главные герои романа – К. Маркс и Ф. Энгельс – появляются перед читателем в напряженные дни революции 1848 – 1849 годов. Мы видим великих революционеров на всем протяжении их жизни: за письменным столом и на баррикадах, в редакционных кабинетах, в беседах с друзьями и в идейных спорах с противниками, в заботах о текущем дне и в размышлениях о будущем человечества – и всегда они остаются людьми большой души, глубокого ума, ярких, своеобразных характеров, людьми мысли, принципа, чести.Публикации автора о Марксе и Энгельсе: – отдельные рассказы в периодической печати (с 1959); – «Ничего, кроме всей жизни» (1971, 1975); – «Его назовут генералом» (1978); – «Эоловы арфы» (1982, 1983, 1986); – «Я все еще влюблен» (1987).
«Редко где найдется столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге… Здесь и на улицах как в комнатах без форточек». Ф. М. Достоевский «Преступление и наказание» «… Петербург, не знаю почему, для меня всегда казался какою-то тайною. Еще с детства, почти затерянный, заброшенный в Петербург, я как-то все боялся его». Ф. М. Достоевский «Петербургские сновидения»Строительство Северной столицы началось на местах многочисленных языческих капищ и колдовских шведских местах. Именно это и послужило причиной того, что город стали считать проклятым. Плохой славой пользуется и Михайловский замок, где заговорщики убили Павла I.
Конец XIX века, научно-технический прогресс набирает темпы, вовсю идут дебаты по медицинским вопросам. Эмансипированная вдова Кора Сиборн после смерти мужа решает покинуть Лондон и перебраться в уютную деревушку в графстве Эссекс, где местным викарием служит Уилл Рэнсом. Уже который день деревня взбудоражена слухами о мифическом змее, что объявился в окрестных болотах и питается человеческой плотью. Кора, увлеченная натуралистка и энтузиастка научного знания, не верит ни в каких сказочных драконов и решает отыскать причину странных россказней.
Когда-то своим актерским талантом и красотой Вивьен покорила Голливуд. В лице очаровательного Джио Моретти она обрела любовь, после чего пара переехала в старинное родовое поместье. Сказка, о которой мечтает каждая женщина, стала явью. Но те дни канули в прошлое, блеск славы потускнел, а пламя любви угасло… Страшное событие, произошедшее в замке, разрушило счастье Вивьен. Теперь она живет в одиночестве в старинном особняке Барбароссы, храня его секреты. Но в жизни героини появляется молодая горничная Люси.
Генезис «интеллигентской» русофобии Б. Садовской попытался раскрыть в обращенной к эпохе императора Николая I повести «Кровавая звезда», масштабной по содержанию и поставленным вопросам. Повесть эту можно воспринимать в качестве своеобразного пролога к «Шестому часу»; впрочем, она, может быть, и написана как раз с этой целью. Кровавая звезда здесь — «темно-красный пятиугольник» (который после 1917 года большевики сделают своей государственной эмблемой), символ масонских кругов, по сути своей — такова концепция автора — антирусских, антиправославных, антимонархических. В «Кровавой звезде» рассказывается, как идеологам русофобии (иностранцам! — такой акцент важен для автора) удалось вовлечь в свои сети цесаревича Александра, будущего императора-освободителя Александра II.