Гнев. История одной жизни. Книга вторая - [5]
Но как потом выяснилось — восставшие слишком долго задерживались в Боджнурде и тем самым упустили драгоценное время.
Салар-Дженг отправил в Сабзевар один из самых надежных отрядов с заданием перерезать дорогу Тегеран-Мешхед и не пропустить правительственные войска, идущие в глубь Хорасана, а сам с основными силами двинулся на Мешхед.
Отряд, отправленный на запад, возглавил близкий сподвижник Салар-Дженга, автор настоящей книги Гу-сейнкули-хан Гулам-заде. При нем находился представитель партии «Падашизм» Мамед Ага Саркизи. Действуя храбро и умело, отряд Гусейнкули-хана без потерь сумел занять Сабзевар, несмотря на измену Саркизи. Однако он не мог оставаться там долго, так как было получено сообщение о приближении правительственных войск. Отряд Гусейнкули-хана отошел в сторону Мешхеда, чтобы соединиться с главными силами восставших.
В этот критический момент главные силы восставших во главе с Салар-Дженгом находились в районе Кучана, который после ожесточенного сражения был занят восставшими. Вскоре главные силы восставших двинулись на Мешхед в надежде, что там к ним присоединится весь гарнизон города. Однако движение было приостановлено, так как поступили сведения о том, что в Мешхеде происходят аресты, и гарнизон, на который они рассчитывали, разоружен, и правительство двинуло свои войска навстречу восставшим.
День за днем правительство увеличивало в Хорасане контингент своих войск. Усиленно велась также мобилизация отрядов реакционных курдских ханов. Правительству помогали и англичане.
Не найдя другого выхода, Салар-Дженг решил вернуться в Кучан, а потом отойти в направлении к Баджгирану. После кровопролитных сражений отряды Салар-Дженга вынуждены были 18 июля 1926 года уйти на территорию Туркменской Советской Социалистической республики и интернироваться.
Этот преждевременный уход главных сил восставших серьезно осложнил положение отряда Гусейнкули-хана, который тогда находился вблизи Нишапура. Оказавшись в безвыходном положении, Гусейнкули-хан обратился к своим солдатам: «Друзья мои дорогие! Мы никогда не отступали, но теперь положение изменилось. Со всех сторон мы обложены врагами. И вот мы впервые вынуждены отступать...» В районе Нишапура отряд Гусейнкули-хана был окружен вражескими силами. После сражения у Рабада отряд был окончательно рассеян. «Мы, — писал автор книги отцу, матери и другим, — хотели видеть свой народ свободным и счастливым и взялись за оружие, чтобы уничтожить тех, кто душит народ... Но нам не удалось достичь цели. И вот мы уходим... Не знаю, буду ли жив. Может быть, смерть настигнет меня раньше, чем вы получите это письмо. Не плачьте. Мне не страшно умереть. Я верю, что придет время, и другие доведут начатое нами дело до победного конца. Прощайте, мои родные! Прощайте!»
Оставшиеся в живых вырыли яму и опустили туда свернутое знамя своего фронта, а потом молча прошли мимо покоящегося в глубине красного знамени и «каждый положил сверху свой красный бант.-.» Гусейнкули-хан с несколькими своими приближенными ушел к советско-иранской границе, решив перейти в Туркменистан. Туда они добрались после нескольких стычек с озверевшим противником. «Я, — пишет об этом Г. Гулам-заде, — лежал на жесткой, каменистой земле. Потная рубаха неприятно холодила тело. Начал бить озноб. Одна единственная мысль билась в мозгу вместе с толчками сердца: все кончено... все кончено, все кончено... Восстание подавлено... Но народ никогда не забудет борцов за счастье людей труда. Народ найдет дорогу к свободе!
...За нами приехал советский пограничный наряд. Я услышал незнакомую речь, увидел красные звездочки на зеленых фуражках. Отбросил маузер. Заплакал... А потом меня подняли и поставили на ноги крепкие, дружеские руки,»,
X. АТАЕВ, кандидат исторических наук.
ЗНАЛИ ТОЛЬКО ГОРЫ
Ночь. Горы затаенно ждут рассвета. А он уже близок, на востоке небо подернулось розовой дымкой. Вот-вот заполыхает заря...
Люди торопятся, спешат, им дорога каждая минута темноты. Повстанцы уходят на восток, туда, где пролегла между утесов узкая щель. Каждая минута и каждый шаг отдаляют отряд от смертельной опасности. Где-то там, за горами, остались догорать костры, за которыми внимательно следит противник. Через час — второй обман будет раскрыт, и по следам отряда метнется погоня. А может быть обо всем уже известно врагу, и за ближайшим поворотом высекают из камней искры горячие кони преследователей?..
Мрак ночи медленно стекает куда-то вниз, в сырые и глубокие ущелья.
— Друзья,— говорит Ходоу-Сердар, осаживая горячего коня,— нам необходимо на время расстаться. Врага нужно сбить с толку. Пусть он радуется, думая, что наше восстание подавлено.
Повстанцы молчат. Тяжело этим храбрецам слышать такие слова своего вожака.
— Я приказываю вам,— голос Ходоу-Сердара дрогнул, но в следующее мгновение зазвучал вновь решительно и твердо. — Да, приказываю! Немедленно всем разойтись по домам. И ждать дальнейших указаний. Знайте, что можете понадобиться в любую минуту. Пусть всегда будут заряжены ваши ружья! Острей наточите свои сабли!..
Какую выгоду давало такое решение командира? Для размышлений и споров не было времени. Наступило утро. Завели свои звонкие трели жаворонки. Где они? Не так-то просто их отыскать, а песни льются и звенят.
…Горы молчат. Все затаилось: скалы, низкорослые кусты, деревья, птицы… Кажется, сама природа напряглась в ожида-нии смертельного поединка. Укрывшиеся в ущелье шахские сарбазы подкарауливали восставших курдских смельчаков. И вот они встретились, — орлы войска Ходоу-сердара и наемные убийцы. Бой упорный. Сарбазы оседлали скалы, обстреливают сверху. Курды стремятся на прорыв, сметают головной заслон врага. У них одна дорога — только вперед…Это один из центральных и наиболее драматических эпизодов книги Гусейнкули Гулам-заде «Гнев» — книги о восстании иранских курдов в Хорасане в 1917—20 гг.
В 1-й том Собрания сочинений Ванды Василевской вошли её первые произведения — повесть «Облик дня», отразившая беспросветное существование трудящихся в буржуазной Польше и высокое мужество, проявляемое рабочими в борьбе против эксплуатации, и роман «Родина», рассказывающий историю жизни батрака Кржисяка, жизни, в которой всё подавлено борьбой с голодом и холодом, бесправным трудом на помещика.Содержание:Е. Усиевич. Ванда Василевская. (Критико-биографический очерк).Облик дня. (Повесть).Родина. (Роман).
В 7 том вошли два романа: «Неоконченный портрет» — о жизни и деятельности тридцать второго президента США Франклина Д. Рузвельта и «Нюрнбергские призраки», рассказывающий о главарях фашистской Германии, пытающихся сохранить остатки партийного аппарата нацистов в первые месяцы капитуляции…
«Тысячи лет знаменитейшие, малоизвестные и совсем безымянные философы самых разных направлений и школ ломают свои мудрые головы над вечно влекущим вопросом: что есть на земле человек?Одни, добросовестно принимая это двуногое существо за вершину творения, обнаруживают в нем светочь разума, сосуд благородства, средоточие как мелких, будничных, повседневных, так и высших, возвышенных добродетелей, каких не встречается и не может встретиться в обездушенном, бездуховном царстве природы, и с таким утверждением можно было бы согласиться, если бы не оставалось несколько непонятным, из каких мутных источников проистекают бесчеловечные пытки, костры инквизиции, избиения невинных младенцев, истребления целых народов, городов и цивилизаций, ныне погребенных под зыбучими песками безводных пустынь или под запорошенными пеплом обломками собственных башен и стен…».
В чём причины нелюбви к Россиии западноевропейского этносообщества, включающего его продукты в Северной Америке, Австралии и пр? Причём неприятие это отнюдь не началось с СССР – но имеет тысячелетние корни. И дело конечно не в одном, обычном для любого этноса, национализме – к народам, например, Финляндии, Венгрии или прибалтийских государств отношение куда как более терпимое. Может быть дело в несносном (для иных) менталитете российских ( в основе русских) – но, допустим, индусы не столь категоричны.
Тяжкие испытания выпали на долю героев повести, но такой насыщенной грандиозными событиями жизни можно только позавидовать.Василий, родившийся в пригороде тихого Чернигова перед Первой мировой, знать не знал, что успеет и царя-батюшку повидать, и на «золотом троне» с батькой Махно посидеть. Никогда и в голову не могло ему прийти, что будет он по навету арестован как враг народа и член банды, терроризировавшей многострадальное мирное население. Будет осужден балаганным судом и поедет на многие годы «осваивать» колымские просторы.
В книгу русского поэта Павла Винтмана (1918–1942), жизнь которого оборвала война, вошли стихотворения, свидетельствующие о его активной гражданской позиции, мужественные и драматические, нередко преисполненные предчувствием гибели, а также письма с войны и воспоминания о поэте.