Гнев. История одной жизни. Книга первая - [4]
Когда нас провожали киштанцы, я видел Мухтара: он стоял в толпе вместе со всеми мальчишками. Те махали руками и кричали что-то в напутствие, а Мухтар стоял, сунув руки в карманы штанов, взгляд его был скучным. Так захотелось вернуться, попрощаться с ним потеплее, но не хватило сил побороть свою проклятую гордость.
В дороге я постепенно забыл о Мухтаре. Переменчивые горы, поросшие кустарником и деревьями, всякая живность: птицы, звери, а впереди бесконечная манящая даль, — все это настроило на новый, дорожный лад. Грусть улетучивалась, грезился город — волшебный, загадочный город. Он вставал в моем воображении высотой больше горы Джадж, весь белый, а на стенах величавые птицы-павлины. И, конечно, я думал о том, что в городе придет конец всем нашим бедам. Жизнь там у нас будет привольная и богатая. Я настолько был переполнен мечтами, что не удержался, стал высказывать их вслух. Мама даже не взглянула на меня, только горько улыбнулась уголками губ и еще ниже, на самый нос надвинула платок. Отец отнесся к моим волшебным видениям и наивным восторгам более спокойно, чем мать.
— Да, Гусо, — протянул он с видом философа, — когда человек теряет свой дом, то весь мир становится ему домом. А это не так уж плохо. Главное — смелость и терпение… — Высказав это, он засмеялся с задором мальчишки, хлопнул меня по плечу и притянул к себе. — Не робей, Гусо, вся твоя жизнь впереди. Чем быстрее ты вступишь с ней в поединок, тем лучше. Жизнь надо устраивать смолоду, а в старости — зачем тебе богатство и радость? Будь смелее, напористей, сынок!..
Мы движемся вперед. Смелость моя вдруг куда-то исчезает, когда ослы как бы ощупью вышагивают над глубокой пропастью, а за ними, почти не дыша, ступаем мы все. А терпение?.. Оно начинает меня покидать: ведь с утра до вечера жжет голову и плечи солнце, а во рту горько и сухо.
Идет-бредет наш маленький караван из Киштана в Боджнурд. Глава семьи и проводник — отец. Добрались до холма Буржан. Отсюда последний раз можно взглянуть на Киштан. Я останавливаюсь, смотрю и вдруг чувствую неодолимую тоску и горечь утраты. Кажется, голос мой плаксив и дрожит:
— Мама, а мы вернемся в Киштан?!
— Вернемся, сынок. Не всегда же будет голод… Придет и урожайный год. Тогда и возвратимся в свой Киштан.
Спустились с холма, движемся по цветущей долине. Идем тихо. На пути — то стадо джейранов, то высоко над головой клином тянутся крикливые журавли. Слышен их беспокойный крик. Отец запрокинул голову, увлеченно и смешно машет рукой, и вдруг поет:
Отец тянет басом. Громко поет. Журавли на какое-то время умолкают. Они слышат песню с земли, она им, наверно, нравится. Отец перестал петь, самозабвенно машет птицам рукой. Вожак стаи грозно курлычет, и получается, будто он ворчит на отца. Мы — детвора — хохочем, а птицы тем временем переваливают через холм и скрызаются в синей дали.
И опять идут-бредут наши ослы. Снова подъем в гору, к вершине Пальмиса. Восхождение длится несколько часов. Мы порядком устали. Ноги как колотушки, в голове гудит, по всему телу разливается слабость. Но вот и вер-шина. Из-под огромного валуна в тени бьет небольшой родничок. С какой жадностью мы припадаем к воде и пьем, пьем… Потом сидим на зеленом травяном ковре, уплетаем свой обед. Обед — из двух блюд: хлеб и вода. Но какой аппетит! Можно съесть высокую стопку чурека я не насытиться. Только где взять много чурека? В тряпице у матери немного сухарей, вот и едим их. Мочим в воде и запиваем водой.
После обеда и отдыха идем по верху горы. Здесь не так жарко. Дует свежий покалывающий ветер, и хотя воздух разрежен, дышится легко. Идем то по склону, то вновь поднимаемся на плоскогорье, ближе к облакам. Кое-где горы отмечены плешинами, но большая часть нашего пути проходит через буйные заросли травы и ветвистых кустарников. То гут, то там встречаются островки цветов: оранжевые, с листьями, похожими на маленьких птиц, фиолетово — со звездочками вместо листиков, а вот у развесистого кустарника ветви напоминают пышный хвост павлина. Почти из-под ног со свистом вылетают горные курочки — куропатки. Вдалеке, пугливо озираясь, пасутся олени и дикие козы.
Отец мой, человек простой и, как мне казалось, не особенно чувствительный к природе, во время нашего путешествия постоянно восторгается картинами гор и долин. Иногда он чуть ли не до слез расстраивается, и это никак не увязывается с его прежними привычками, взглядами и самой кряжистой фигурой. Вот он увидел редкостных красавцев — горных козлов — и улыбнулся какой-то не свойственной ему улыбкой, громко обращается к ним:
— Счастливо вам жить и наслаждаться, друзья! Клянусь аллахом, — я завидую вам! Лучшего нет, чем жить вольно, как живете вы: сыто и свободно!
Конечно же, козлы не поняли отцовских слов. За слышав его голос, они стремительно, как ветер, скрылись за ближайшим бугром.
Мать, видимо, тоже никогда не знала отца таким очарованным и восторженным. Однако его слова, обращенные к козлам, ж смутили ее. Наоборот, лицо мамы осветилось трогательной улыбкой, и она с завистью призналась:
...Гусейнкули Гулам-заде был активным участником бурных революционных событий в Иране, происходивших в 1926 г. Находясь на военной службе, он вступил в подпольную революционную организацию и с оружием в руках защищал права бедного курдского народа.Об этих драматических событиях, о подвигах героев курдского восстания повествуется во второй книге Г. Гулам-заде «Гнев», которая является продолжением первой книги, вышедшей под таким же названием.Над книгой работали на правах соавторов Ю. П. Белов и Н. Н. Золотарев.
Из великого прошлого – в гордое настоящее и мощное будущее. Коллекция исторических дел и образов, вошедших в авторский проект «Успешная Россия», выражающих Золотое правило развития: «Изучайте прошлое, если хотите предугадать будущее».
«На берегу пустынных волн Стоял он, дум великих полн, И вдаль глядел». Великий царь мечтал о великом городе. И он его построил. Град Петра. Не осталось следа от тех, чьими по́том и кровью построен был Петербург. Но остались великолепные дворцы, площади и каналы. О том, как рождался и жил юный Петербург, — этот роман. Новый роман известного ленинградского писателя В. Дружинина рассказывает об основании и первых строителях Санкт-Петербурга. Герои романа: Пётр Первый, Меншиков, архитекторы Доменико Трезини, Михаил Земцов и другие.
Роман переносит читателя в глухую забайкальскую деревню, в далекие трудные годы гражданской войны, рассказывая о ломке старых устоев жизни.
Роман «Коридоры кончаются стенкой» написан на документальной основе. Он являет собой исторический экскурс в большевизм 30-х годов — пору дикого произвола партии и ее вооруженного отряда — НКВД. Опираясь на достоверные источники, автор погружает читателя в атмосферу крикливых лозунгов, дутого энтузиазма, заманчивых обещаний, раскрывает методику оболванивания людей, фальсификации громких уголовных дел.Для лучшего восприятия времени, в котором жили и «боролись» палачи и их жертвы, в повествование вкрапливаются эпизоды периода Гражданской войны, раскулачивания, расказачивания, подавления мятежей, выселения «непокорных» станиц.
Новый роман известного писателя Владислава Бахревского рассказывает о церковном расколе в России в середине XVII в. Герои романа — протопоп Аввакум, патриарх Никон, царь Алексей Михайлович, боярыня Морозова и многие другие вымышленные и реальные исторические лица.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.