Глухая орбита вечности - [19]

— Ну, хорошо,— по-своему понял молчание Елагина капитан.— Давайте отложим разговор о сроке возвращения до завершения ремонта. Может быть, удастся выкроить пару месяцев.

Морщины моментально исчезли с лица Елагина. Степан Иванович и не рассчитывал на такую щедрость капитана.

— Будем считать, что мы договорились,— улыбнулся Манаев.— Теперь, с вашего разрешения, товарищи, я покину ваше заседание. Думаю, что вам полезно продолжить обмен информацией, а мне с экипажем подготовить корабль к спуску.

Байдарин вышел из лаборатории удрученный. После заседания он взял исходные данные у Левина о мощности энергетического пучка, выброшенного красным гигантом, и пересчитал его воздействие на атмосферу. Результаты получились ошеломляющие. Возникали такие мощные перемещения масс воздуха, перед которыми земные тайфуны и торнадо казались детскими игрушками. Результаты расчетов Сергей немедленно сообщил капитану. Манаев внимательно выслушал его и опрокинул все расчеты единственным словом:

— Вероятность?

Байдарин помотал головой. Ему до сих пор было мучительно стыдно, что он не догадался сделать расчет сразу. Оказалось, что такое событие может произойти один раз в пятьдесят лет.

На плечо ему легла мягкая женская рука.

— Сереженька, ты что такой пасмурный.— Ия Радина заглянула ему в глаза.

— Опростоволосился я, Иенька,— грустно признался Байдарин.

— Ого! — подвижные брови Радиной взметнулись как крылья чайки.— Младенец заговорил членораздельно! Ну, рассказывай, рассказывай,— по-матерински ласково приказала она.

Байдарин красочно, с большим юмором описал свое посрамление. Присутствие манящей красотой девушки отодвинуло на задний план его недавние переживания. Было спокойно и уютно прогуливаться по переходам и коридорам. Неожиданно он увидел свою каюту.

— Собственно, что мы бродим, как неприкаянные. Зайдем?

Ия взглянула на него и загадочно улыбнулась.

Сергей распахнул дверь.

— Прошу. Ты, кажется, у меня не была?

— А ты хоть раз приглашал? — засмеялась Радина.

— Да, действительно,— ничуть не смущаясь, подтвердил Байдарин.— Все не было случая, Иенька.

Она уселась в кресло и впервые внимательно оглядела его с ног до головы.

— Ну и как? — невозмутимо бросил он, когда она закончила осмотр.

— Вполне,— произнесла она одобрительным тоном.— Первый раз я в тебе вижу не только товарища, но и мужчину!

— Это становится интересным,— пряча в ироническую усмешку смущение, заметил Байдарин.

Не обращая внимание на иронию, она подошла к нему и поправила разлохмаченные волосы.

— Вот так тебе лучше.

Он взял ее за руку.

— Но, но! Байдарин! А пункт третий тринадцатого параграфа? — строго спросила она.

— Он касается только женатых.

— Сядь, философ! — Она легко толкнула его в кресло и освободила свою руку.— Все мы — люди, но давай все-таки придерживаться рамок правил.

— Хороши правила,— пробормотал он.

Ия снова уселась в свое кресло и с улыбкой посмотрела на его хмурое лицо.

— Ты смешной,— сделала она глубокомысленный вывод.— И с тобой просто и хорошо. Теперь, когда мне будет скучно, я буду навещать тебя и может, разрешу нарушать правила. Ладно?

Он не успел ответить: пол дрогнул и качнулся.

— Пошли на низкую орбиту,— сказал Байдарин, к чему-то прислушиваясь.

Заканчивался последний виток на низкой орбите: теперь, когда перемена привычного магнитного поля уже не скажется на состояний людей, можно начинать аэродинамическое торможение. В расчетной точке Манаев включил тормозные двигатели, и корабль вошел в плотные слои атмосферы. Оранжевое свечение возникло за бортом корабля...

Район спуска, рассчитанный заранее, представлял обширное степное плато, ограниченное с востока невысокими сглаженными горами, поросшими лесом и кустарником. Плато пересекали широкие речные долины с обильной травянистой и кустарниковой растительностью. Значительно реже, компактными рощами, встречались деревья. Степное плато было идеальной площадкой для посадки корабля, немаловажным оказалось и то обстоятельство, что именно в соседних горах поисковым отрядом установлены наиболее надежные аномалии.

Первый штурман долго и скрупулезно обсчитывал траектории спуска, пока не остановился на варианте, отвечающем всем требованиям, начиная от максимальной близости к аномалиям и кончая безопасностью посадки как для самого корабля так и для окружающей природы. Одним словом, расчеты Шумского оказались настолько близкими к идеалу, что капитан даже прищелкнул языком:

— Картинка! И ничего больше не прибавишь! Вот где проявляется подлинная классность!

— Как раз на картинках чаще всего и сворачивают шею,— пробормотал Вадим Аркадьевич, несколько озадаченный похвалой капитана.

— Все будет в ажуре, Вадим. Поставим, как стакан с водой, не расплескав ни капли! — подбодрил Манаев.

И вот теперь наступал ответственный момент: включение основных двигателей. Капитан взглянул на первого штурмана. Тот невозмутимо восседал в кресле, внимательно следил за программой. Предупреждающе мигнула лампочка.

— Контроль десять! — будничным голосом произнес Шумский.

— Есть контроль десять! — отчетливо повторил капитан. Десять секунд предусматривались на непредвиденные обстоятельства, если вдруг возникала необходимость изменить программу. Манаев привычно окинул взглядом приборы.