Глобальная экономическая история. Краткое введение - [26]
Белое население, составлявшее на крайнем юге примерно половину жителей, постепенно перемещалось во внутренние районы, где преобладали семейные фермерские хозяйства. С одной стороны, они обеспечивали себя хлебом насущным и другими продуктами, а с другой — были далеки от самостоятельности, так как поставляли выращенную продукцию на рисовые плантации и использовали полученную выручку для закупки английских тканей и других потребительских товаров. Схожим образом было устроено хозяйство Виргинии и Мэриленда, специализировавшихся на экспортных поставках табака.>26
Английские колонии значительно отличались друг от друга с точки зрения экономики и социального неравенства. Новая Англия и Среднеатлантические колонии были наиболее эгалитарными. И они не обходились без рабского труда, но роль его в сельском хозяйстве была в высшей степени ограниченной, не столько в силу моральных установок или технических трудностей, сколько потому, что рабы не способны были продуцировать доход, который покрывал бы издержки их содержания. Изобилие земли сдерживало рост цен на нее, и большую часть доходов колонисты получали в форме заработной платы, с необходимостью получившей широкое распространение. Другим полюсом были Вест-Индские колонии — царство неравенства, в котором большая часть населения была рабами. Колонии на юге США занимали промежуточное положение, сочетая в себе неравенство на плантациях и эгалитаризм мелких фермеров на границах.
В то же время экономики североамериканских колоний имели одно общее преимущество, сыгравшее важную положительную роль с точки зрения их будущего. Имеется в виду грамотность белых поселенцев, уровень которой был таким же высоким, как в Англии, входившей в верхнюю часть «мировой лиги» (табл. 4). К началу Американской революции 70 % свободных мужчин в Виргинии и Пенсильвании умели написать свои имя и фамилию (в Англии на тот момент времени —65 %). В Новой Англии благодаря развитию сети общественных школ и обязательности их посещения уровень грамотности приближался к 90 %.
Почему уровень грамотности в колониях был таким высоким? По той же причине, по которой он был высоким в Англии — образование являлось экономическим преимуществом. Уровень жизни колонистов непосредственно зависел от торговли и зарубежных рынков, а это означало, что умение читать, писать и считать вознаграждается. Повышению ценности грамотности способствовала и правовая система, так как контракты и права собственности на землю оформлялись в форме письменных документов. Возможно, традиция чтения Библии у пуритан сыграла определенную роль в том, что уровень грамотности в Массачусетсе был выше, чем в Англии или Пенсильвании. Тем не менее зависимость колониальной экономики от торговли и морских перевозок была очень сильным экономическим стимулом к школьному образованию.
Траектории развития различных регионов Латинской Америки существенно отличались от направления развития будущих США, ни в коем случае не повторяя его. В этом смысле необходимо различать Вест-Индию и Бразилию, южную оконечность Латинской Америки (Аргентина, Чили, Уругвай), а также Мексику и Анды.
Мы уже обсуждали экономическое развитие Вест- Индских колоний. По схожей траектории развивалась Бразилия. Отличия связаны лишь с более крупным масштабом, отражающим огромные размеры ее территории. Бразилия находилась достаточно близко к Европе, что позволяло ей экспортировать сахар (первые плантации сахарного тростника были устроены португальцами на Сан-Томе еще в XVI столетии). Первоначально на плантациях трудились невольники из числа коренных американцев, которые вскоре были заменены рабами из Африки, что поддержало первый бум на важнейшие сырьевые товары. В 1580–1660 гг. Испания и Португалия состояли в союзе. Поэтому в войну Голландии и Испании оказалась вовлечена Португалия. В 1630–1654 гг. Голландия оккупировала бразильскую провинцию Пернамбуку, специализировавшуюся на выращивании сахарного тростника. После того как голландцы покинули Пернамбуку, они унесли с собой и знания о производстве сахара, организовав плантации в своих Вест-Индских владениях. Последние были ближе к Европе, что открывало возможность вступить в конкуренцию с бразильскими производителями. В результате этого соперничества цена на сахар в Амстердаме упала с трех четвертей гульдена за фунт в 1589 г. до четверти гульдена за фунт в 1688 г. Бразильские плантации не выдержали ценовой конкуренции, и сахарная лихорадка в этой колонии закончилась. В последующие три столетия экономическая история страны представляла собой череду сменяющих друг другу бумов на различные важнейшие сырьевые товары: золото (в начале XVIII в.), кофе (1840- 1930-х гг.) и каучук (1879–1912 гг.). В каждом случае продукт перевозился морем в Европу, а для добычи и выращивания широко использовался дополнительный рабский труд или труд поселенцев. Подобно выращиванию сахарного тростника в Вест-Индии, но в отличие от США, бразильские сырьевые лихорадки никогда не перерастали в экономический рост современного типа. Почему бы и нет?
Сказать, что величайший экономический эксперимент в истории — коммунизм в СССР — стал и крупнейшим провалом, означает лишь очередную попытку выразить мысль, которая для многих является очевидной. Однако Роберт Аллен в своей работе приводит совершенно иную, поразительную интерпретацию этого исторического феномена, утверждая, что экономика Советского Союза стала одной из наиболее успешных развивающихся систем XX века. К столь провокационному выводу его приводит пересчет показателей национального уровня потребления, а также использование в рамках проведенного анализа экономических, демографических и компьютерных имитационных моделей, позволяющих спрогнозировать альтернативные варианты экономического развития страны, то есть дать ответ на основополагающий вопрос истории «а что, если?».
В монографии осуществлен анализ роли и значения современной медиасреды в воспроизводстве и трансляции мифов о прошлом. Впервые комплексно исследованы основополагающие практики конструирования социальных мифов в современных масс-медиа и исследованы особенности и механизмы их воздействия на общественное сознание, масштаб их вляиния на коммеморативное пространство. Проведен контент-анализ содержания нарративов медиасреды на предмет функционирования в ней мифов различного смыслового наполнения. Выявлены философские основания конструктивного потенциала мифов о прошлом и оценены возможности их использования в политической сфере.
Книга посвящена более чем столетней (1750–1870-е) истории региона в центре Индии в период радикальных перемен – от первых контактов европейцев с Нагпурским княжеством до включения его в состав Британской империи. Процесс политико-экономического укрепления пришельцев и внедрения чужеземной культуры рассматривается через категорию материальности. В фокусе исследования хлопок – один из главных сельскохозяйственных продуктов этого района и одновременно важный колониальный товар эпохи промышленной революции.
Успехи консервативного популизма принято связывать с торжеством аффектов над рациональным политическим поведением: ведь только непросвещённый, подверженный иррациональным страхам индивид может сомневаться в том, что современный мир развивается в правильном направлении. Неожиданно пассивный консерватизм умеренности и разумного компромисса отступил перед напором консерватизма протеста и неудовлетворённости существующим. Историк и публицист Илья Будрайтскис рассматривает этот непростой процесс в контексте истории самой консервативной интеллектуальной традиции, отношения консерватизма и революции, а также неолиберального поворота в экономике и переживания настоящего как «моральной катастрофы».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Впервые публикуемая на русском языке книга «Резня в Армении» написана бедуином, арабом из Сирии Файезом эль-Гусейном. Очевидец геноцида армян во время Первой мировой войны в Османской империи, Файез эль-Гусейн записал свои воспоминания в 1916 г., когда еще свежи были в памяти подробности увиденной им трагедии. Как гуманист он считал своим гражданским долгом свидетельствовать для истории. Но прежде всего он как глубоко верующий мусульманин хотел защитить «исламскую веру от возможных обвинений в фанатизме со стороны европейцев» и показать, что ответственность за содеянные преступления несет атеистическое правительство младотурок. Публикация содержит обширное введение Дж.
Выступление на круглом столе "Российское общество в контексте глобальных изменений", МЭМО, 17, 29 апреля 1998 год.