Главный врач - [87]
— А что у тебя сегодня? — спросил Цыбуля.
— Баранина.
— Давай, показывай.
— Пожалуйста!
Они пошли в холодильник. Гервасий Саввич осмотрел несколько рядов бараньих тушек и только головой покрутил.
— А вона у тебя не нявкала при жизни, эта баранина?
— Может, и нявкала, — ответил кладовщик. — Мое дело маленькое. В накладной указано, что баранина, значит — баранина.
— Не будем брать, — решил Гервасий Саввич.
Вернувшись в больницу, он засел за телефон и стал звонить в Степное — Ивану Глыбе. Прошло не меньше полчаса, прежде чем в трубке послышался знакомый голос.
— Иван Гордеич? — обрадовался Цыбуля. — Здорово! Не узнаешь?.. Конечно же я… В гости к тебе собираюсь… Сейчас… Ну, зустричай, зустричай!
«Гляди удастся там закупить несколько бычков или яловок, — думал Гервасий Саввич, ожидая, пока шофер заправит машину. — Не может быть, чтоб у колхоза не нашлось бычков или яловок. — Он посмотрел на небо. С юга шла большая темная туча. — Хорошо бы дождика, — думал. — Земля по воде тоскует, аж стонет».
Когда машина выехала из ворот больницы, пошел дождь. В воздухе сразу же запахло свежей зеленью.
«Вот привезу подарок Ивану Гордеевичу, — думал Цыбуля, глядя, как густыми полосами стекает вода на ветровом стекле. — Лучшего подарка, чем дождь, председателю колхоза по нынешнему лету и не придумаешь».
Но дождь прошел стороной. За городом уже было совсем сухо. Акации на обочинах дороги стояли серые от пыли. А справа, над плавнями, низко нависли тучи. Время от времени там сверкала молния, и после каждого взблеска доносился громовой раскат. Гервасий Саввич посчитал секунды. В трех-четырех километрах льет, над плавнями. «Очень он там нужный, — злился Цыбуля, глядя на темно-свинцовые тучи. — Степь без воды задыхается, а его понесло плавни кропить».
Степное лежало в пятидесяти километрах от города. Оно раскинулось у широкой затоки, густо поросшей по берегам камышом и лозняками.
Гервасий Саввич никак не мог понять, почему это большое утопающее в зелени село назвали Степным. Но оно так называлось еще с дедов-прадедов. И когда стало районным центром, район тоже назвали Степным, хотя села, входящие в него, почти все жались к реке — рыбачьи селения. И когда здесь был создан первый колхоз, его тоже назвали — «Степной». Не по имени, а просто — «Степной». Председателем этого колхоза тогда, в двадцать девятом еще, избрали молодого демобилизованного красноармейца Ивана Глыбу. С тех пор он и возглавляет этот колхоз непрерывно. Впрочем, перерыв был. Отечественная война…
Машина шла берегом. Гервасий Саввич опустил стекло дверцы. Берег тут был высокий. Река — вся как на ладони, и острова, и ерики между ними. Сквозь тучи выглянуло солнце, осветило речную гладь. Из-за острова выплыл каюк. Лодочник греб, энергично налегая на весла. Гервасий Саввич вспомнил, что завтра воскресенье, и вздохнул. Хорошо бы хоть на один день забросить к чертям собачьим все дела и забраться в плавни. Когда он был на реке?.. Давно. Так давно, что и не упомнишь уже. А надо бы съездить…
Показалось Степное. Машина, подпрыгивая на ухабах, въехала на широкую улицу, с обеих сторон усаженную акациями. Деревья были неодинаковые: одни — высокие, развесистые, с толстыми покрытыми бурой корой стволами. Эти еще за царя Хмеля посажены. Другие — совсем крошечные. Эти высажены недавно, прошлой осенью или весной этого года, вместо вырубленных во время войны великанов.
Степное выглядело богатым селом. Война как-то минула его, прошла стороной. Здесь были дома и под черепицей, и приземистые хаты, покрытые потемневшим от времени камышом. Большинство изгородей, как и во всех приречных селах, сделаны из камыша или лозы.
Вот и правление колхоза — большой дом под железной крышей. Над воротами — арка с лозунгами, выкрашенная в ярко-красный цвет.
Заслышав звук мотора, Глыба вышел навстречу и сейчас возвышался на крепком сбитом из толстых досок крыльце правленческого здания. Когда он спускался, ступеньки стонали под тяжестью его огромного тела.
Встреча была бурной. Цыбуля и Глыба сначала обнялись, потом стали колотить друг друга кулаками по спине и плечам, опять обнялись и опять стали колотить друг друга. Наконец Гервасий Саввич сказал:
— Ладно, хватит тебе пыль из меня выколачивать. Приглашай в хату.
Они вошли в помещение. В большой комнате было чисто и прохладно. Некрашеный тщательно выскобленный пол был еще влажен. На подоконнике — тоже невыкрашенном — горкой лежал чебрец. От него шел пряный запах.
Гервасий Саввич с удовольствием втянул носом воздух и сказал улыбаясь:
— Чисто у тебя, Иван Гордеевич. Не так, как у других.
— А как же у других?
— Как в свинюшнике: стены ободраны, полы загажены и не чебрецом пахнет, а черт знает чем.
— Садись, рассказывай, какая беда тебя к нам привела, — сказал Глыба. — Я же знаю, ты так запросто не приедешь.
Гервасий Саввич рассказал.
— Нету у меня ни бычков, ни коров яловых, — ответил Глыба. — Все, что можно было сдать, — сдали. И все равно план не выполнили.
— И вечно он прибедняется, — рассердился Гервасий Саввич. — Куркуль — он и есть куркуль.
— Нашел кулака, — рассмеялся Глыба.
— Куркуль, — повторил Гервасий Саввич. — И до войны был им и после войны остался.
Действие романа Наума Фогеля «Капитан флагмана» развертывается на крупном современном судостроительном заводе. Автор хорошо знает своих героев – рабочих, техников, инженеров. Описывая их отношения в процессе труда, автор поднимает серьезные нравственные проблемы. Глубоко и тонко пишет Н.Фогель о современной семье, о трудностях и радостях семейного быта.Трудовая деятельность советских людей и их личная жизнь изображены писателем в их реально существующем единстве.
Советский ученый профессор Браилов со своими учениками работает над изобретением аппарата, усыпляющего на расстоянии. По мере усовершенствования этого аппарата, открываются все большие и большие возможности использования его для лечебных целей.Схему аппарата Браилова, путем шпионажа, добывает американский нейрофизиолог Эмерсон. Подстрекаемый своим шефом и друзьями из военного ведомства, Эмерсон разрабатывает сверхмощный генератор сонного торможения, испытания которого на секретном полигоне заканчиваются блестяще.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.