Гладиатор - [28]

«Спокойно, спокойно, Далат».

— Не заходи глубже, малыш, подвигайся немного так, — выдавил я, облизав высохшие губы.

Офиару приподнялся и снова легонько опустился, прислушиваясь к болезненным ощущениям. Я наслаждался каждым сантиметром плоти, что неловко опускалась на мой изнывающий член. Его аккуратный пенис налился кровью и, натягивая кожу, торчал вверх. Радовало, что не одному мне мучительно хотелось траха, даже если моя пара не совсем понимала, чего хочет, и что нужно делать.

Но вот, кажется, омежка вошел во вкус и его движения приобрели свой ритм, оглаживая узкими стеночками мое естество.

— Глубже, малыш, давай мой хороший.

И он опускался ниже, послушный зайчик вбирал уже половину моего достоинства и его лицо украшали отнюдь не судороги боли. Я читал на лице своей невинной пары первые спазмы наслаждения, первые чувственные удовольствия, что он получал от меня.

— Да, давай, зайчик, смелее! Не бойся!

Офиару опустился еще на пару сантиметров, вскрикнув. Он опирался руками, активно работая попкой… Что за чудесное зрелище… хочу смотреть на это вечно… но сил больше нет… Боги, простите меня!

По-животному резко, во всю длину, я врезался бедрами вверх, встряхнув маленькое тело и заставив его визжать и сжиматься от боли. Я врывался в тело мальчишки до конца, до основания пронизывая его, как того требовали инстинкты. Руки мне были не нужны…

Он схватился за мое тело сильнее, пытаясь удержаться и жмурясь от той пытки, что я решил завершить… и все же с последним моим толчком, когда я почувствовал, что близок, из его пениса брызнула тонкая белая струйка, упав мне на грудь и разливаясь головокружительным, умопомрачительным ароматом. Стеночки сжали мой член, и я… боже… перевернулся на бок, сбрасывая с себя парня и брызгая ему на лицо.

«Что… что это было…»

Я глубоко дышал, мысли путались, это была эйфория, уносившая меня на седьмое небо… рядом, вспотев, как и я, пытался восстановить дыхание мой драгоценный омежка, моё сокровище, мой смысл жизни…

— Иди ко мне, зайка, — еле слышно, на выдохе…

И мой послушный мальчик подполз ближе, доверчиво прижимаясь и пряча мордашку.

Я не беспокоил его больше, и уже через пару минут его ровное дыхание подсказало, что мальчишка уснул.

* * *

— Доктор, — тихо позвал я врача, немного обождав, и тот, появившись из-за угла, помог мне освободиться от ремней.

Я обмылся сам и вытер влажным полотенцем моего мальчика, стирая следы нашей страсти. Сам осмотрел его везде, заметив на бедрах кровь — я все же порвал его слегка, в чем с неохотой признался доктору.

Курций не стал меня отчитывать, словно малолетнего, а просто всучил мазь. Смазывая желанное колечко, я осторожно ввел ему палец.

Доктор прав, я абсолютно себя не контролирую…

Мой омега зашевелился и соблазнительно изогнулся, выпячивая попку, в воздухе запахло свежей смазкой.

— Привязывайте, — поторопил я врача, не представляя, как переживу эту пытку вновь, но все же понимая, что если бы не доктор, парень вряд ли бы очухался так скоро, прося у меня новых ласк…

Пробуждение

Очнувшись уже в знакомой кровати, в светлой хозяйской комнате, Офиару не мог пошевелиться. Ему казалось, что на нем не осталось ни одного живого места. Омега так и лежал, не размыкая век и не двигаясь. Тело наполняла странная тяжесть, мышцы ныли от одной мысли о движении, не было сил повернуть голову, только медленно втягивать воздух, поднимая грудную клетку.

Он помнил темную улицу и свое падение, страх, сковавший его израненное тело, которое вот-вот должны были изнасиловать… запах гладиолусов…

Его память совершила кривой прыжок, и он увидел Далата… в объятьях темноволосого омеги. Они страстно прижимались друг к другу и… Офиару стало мучительно обидно… он отогнал приносящие смятение мысли… он сбежал!

Точно! Он решил воспользоваться шансом и улизнул из особняка, но, кажется, упал с крыши… и вот он снова здесь… Должно быть его поймали и избили за побег… но зачем принесли в спальню?..

— Хватит прикидываться спящим, — раздался тонкий, ехидный голос.

Офиару тяжело открыл глаза.

«Прим. Кто же еще?»

— Думаешь, к тебе теперь будет особое отношение? — рассерженно поджимал он тонкие губы. Скрестив руки на груди, омега стоял у подножия кровати, прямо напротив, сверля его ненавистным взглядом.

— Думаешь, если хозяин трахнул тебя разок, так ты теперь сказочный принц?

Офиару застыл, и наверняка бы побледнел, если бы в его лице оставалась хоть одна единственная кровинка.

— Что смотришь? Нигде не болит? — в удивлении помотал он головой.

Болит… Везде болит… Каждая клеточка шумит страданием, унижением, горечью… Прим не врал, Офиару чувствовал там, внизу, острую резь, притаившуюся постыдным оскорблением не только телу, но и душе.

— Трахнули и трахнули, нечего делать такое лицо! Хозяин прекрасно…

— Прим, — в дверном проеме возник Сулла, неся в руках разнос, — прекрати.

— Что прекратить? — накинулся на него тот, словно фурия. — Подумаешь, натянули разок! Не хочу, чтобы жалкий раб тешил себя пустыми надеждами! — и он повернулся к Офиару. — Не ты первый, не ты последний.

— Прим, тебе лучше уйти, — твердо сказал Сулла, присаживаясь рядом с Офиару и протягивая ему неглубокую мисочку. — Если хозяин услышит, тебе не поздоровится.