ДалАт ступал по крутой лестнице, уводившей на верхний ярус Колизея, где его сиятельство Император в очередной раз собирался лицезреть столь любимое кровавое побоище, приуроченное к десятилетию собственного правления.
Ступив на залитую солнцем и блеском золота площадку, генерал Далат направил шаги прямиком к его величеству, склонившись на колено у подножия трона и положив правую руку на сердце, говоря о почтении и вечной преданности.
— Я рад тебя видеть, Далат, — отозвался Император Торциус и жестом позволил ему подняться.
Далат вытянулся перед сиятельнейшей особой во все свои два метра, так что их глаза оказались друг напротив друга, несмотря на то, что трон стоял на внушительном постаменте.
Генерал его величества являлся примером истинного альфы во всех отношениях. Помимо роста, которому позавидовал бы и Колосс, он мог похвастаться завидной шириной плеч, безупречной осанкой и тяжелым каркасом тугих мышц, словно панцирь покрывавших великолепное тело не хуже, чем боевые доспехи, украшавшие в этот день генерала.
Неподъемные стальные латы серебром опоясывали статную фигуру. Высокие ботинки, частично укрытые начищенными до блеска поножами, не скрывали мощную голень; наколенники ершились мелкими шипами с наружной стороны, добавляя врагу урон при ударе. Набедренники представляли собой изрезанные гербовым узором пластины, уходившие в набедренную часть боевого костюма. На груди покоилась сложная конструкция кирасы, не превращавшая бойца в неповоротливого увальня во время боя и все же непробиваемая для противника. Довершали костюм массивные наплечники, ребрившиеся острыми складками на мощных плечах, и нашейник из тонкого переплетения стальных колец, скрывавший сейчас волевой подбородок и грубую щетину.
Далат по обычаю собрал темные волосы в хвост низко на затылке, чтобы не мешались под шлемом. Холодные зеленые глаза, словно сталь, отливающая порослью изумрудных холмов, смотрели прямо на Императора.
— Я тоже рад вас видеть, ваше величество, — произнес генерал низким чистым голосом.
— Решил принять участие в гладиаторских боях или звериной травле? — прищур карих глаз правителя дополнила хитрая улыбка.
— И то, и другое, мой повелитель, — растянул Далат широкий хищный оскал, словно дикий зверь, предвкушающий запах добычи.
Император улыбнулся, они оба прекрасно знали, какой ответ даст генерал. В честь важного события, последним зрелищем станет смешанное действо, где сильнейшие пленники, доставленные в Рим за последний месяц, сойдутся с лучшими легионерами Империи, и чтобы добавить остроты, на арену было решено выпустить тигров…
Ничто на свете не могло удовлетворить жажду крови, живущую в Далате вот уже тридцать четыре года. Ни всё золото Империи, ни дорогое вино и ни изысканные яства, ни тягучий дурман трав, ни течные омежки — ничего, кроме битвы и крови, уносящей в своих бурных потоках жизни врагов.
В этом был весь генерал, руки которого по привычке едва касались рукояти мечей, висевших на поясе альфы, словно он готовился обнажить клинки при первой возможности. И конечно он не хотел упускать случая оросить землю Колизея вонючей жижей врагов государства и просто хорошенько размяться.
— Удачи, мой друг, — напутствовал Император.
— Благодарю, ваше сиятельство, надеюсь вам понравится сегодняшнее представление.
* * *
Сжимая рукояти мечей, Далат стоял в сумраке просторного тоннеля перед самыми воротами, готовыми распахнуться и выпустить бойцов на арену. Остальные легионеры прекрасно знали, кто скрывается под знаменитыми доспехами, о владельце которых слагали легенды, и потому держались на почтительном расстоянии.
По телу Далата разбегалось приятное возбуждение. Он уже чувствовал запах соленой влаги в воздухе, что пропитал стены, и грубый мощенный пол — это был смрад души Колизея, кровавой души убийцы, что уволок в свои бездонные недра тысячи жизней и душ.
Ворота распахнулись, и Далат вместе с другими лучшими воинами ринулся на утопленную светом площадку.
По правилам, ворота распахивались одновременно для легионеров и пленников, участвовавших в кровавой бойне. Как только люди оказывались в кольце гигантской арены, уставленной колоннами, арками и небольшими каменными кладками, служившими укрытием и засадами, на волю выпускали зверей, некормленых и раздраконенных в последние дни перед зрелищем.
Далат ринулся вперед не таясь, ища ближайшего соперника, и такие тут же отыскались. Двое налетели на генерала, решив застать легионера в растерянности, да еще с превосходящими силами, вот только они не учли, что Далат и два калёных меча, сжатых в огромных ладонях, едва ли легкая добыча.
Пленников вооружили. Они были вольны выбирать любые доспехи и оружие. Эти двое облачились в кольчуги и шлемы, держа мечи и щиты наперевес.
Первый отлетел в сторону от тяжелого пинка сандалии в щит. Повалился и покатился по земле. Второй был встречен звонким ударом, отчего его меч, не идущий ни в какое сравнение с клинками Далата, звонко дзинькнул и переломился от сокрушительной силы, обрушившейся на некачественную сталь.
Далат не церемонился и рубанул противника по черепу, всаживая меч, словно в масло, и орошая сталь первой на сегодня кровью.
