Гибель Лю Шаоци - [35]

В начале января 1967 г. во дворе особняка, где жил председатель КНР, и в его рабочем кабинете были расклеены лозунги. Затем был проведен митинг, во время которого «бунтари» тщетно пытались заставить Лю Шаоци оптировать на память целые разделы «Сборника высказываний председателя Мао Цзэдуна», так называемого «цитатника», отпечатанного в то время в сотнях миллионов экземпляров. Лю Шаоци отказался это делать[73]. Мучительно переживая происходящее, Лю Шаоци говорил: «С такими методами я не согласен, но я не могу противопоставлять себя массам»[74].

Мао Цзэдун избрал такую форму преследований, которая лишала Лю Шаоци возможности оказывать сопротивление в рамках принятых среди руководителей КПК установок, согласно которым Мао Цзэдун и народ были тождественны; и в то же время сложившаяся ситуация позволяла Мао Цзэдуну практически углублять «культурную революцию», развивать и продолжать ее, направляя по всей стране массы взбудораженных и вышедших из нормального, разумного состояния людей на поиски «приспешников» Лю Шаоци.

Без Лю Шаоци не было бы главного персонифицированного противника «культурной революции». Лю Шаоци в то время оказывался для Мао Цзэдуна главным врагом.

Встреча во мраке

В создавшейся в начале 1967 г. ситуации Лю Шаоци оставалось обратиться непосредственно к Мао Цзэдуну. Характер взаимоотношений в высшем эшелоне руководителей КПК был таков, что сделать это лично Лю Шаоци не мог. Ему и другим руководителям было известно, что существует форма обращения к Мао Цзэдуну, которая, с его точки зрения, приемлема и допустима. Мао Цзэдун никогда не хотел попадать в неудобное для себя положение. Он предпочитал сначала точно представить себе, о чем идет речь, а затем решать, встречаться или нет с тем или иным из своих коллег по руководству страной; конечно, когда Мао Цзэдун по своей инициативе изъявлял желание обсудить какой-нибудь вопрос с кем-либо из руководителей КПК и КНР, ситуация была иной.

Итак, к Мао Цзэдуну в то время следовало обращаться через посредника, а таким посредником был тогда Чжоу Эньлай. В пекинском механизме власти Чжоу Эньлай был неотделим от Мао Цзэдуна.

Когда Мао Цзэдун сделал борьбу против Лю Шаоци гласной, публичной, выплеснул ее на улицы, причем поднял кампанию преследований его «приспешников» по всей стране, сам председатель КНР посчитал необходимым если не прекратить эту травлю, то по крайней мере выразить свою позицию, свое отношение к происходящему.

В конце 1966 г., «чтобы предотвратить гонения на многих руководящих работников» и добиться прекращения политических преследований, Лю Шаоци выразил намерение уйти в отставку с поста председателя КНР. Со стороны Лю Шаоци это был ответный шаг в политической борьбе. Фактически он пригрозил воспользоваться своим конституционным правом и когда сообщил об этом Чжоу Эньлаю, то получил характерный для этого человека ответ: «Так не годится. Не годится. Это вопрос, относящийся к прерогативе Всекитайского собрания народных представителей»[75]. Чжоу Эньлай говорил об этом в условиях, когда Всекитайское собрание народных представителей в КНР не функционировало.

Чжоу Эньлай, вполне очевидно выражая мнение Мао Цзэдуна, его отношение к Лю Шаоци, пользуясь своим положением при Мао Цзэдуне, изобретательно защищая его позиции, издевался над Лю Шаоци, выдвигая совершенно незначительный, но в то же время формально существующий предлог для отказа обсуждать поставленный председателем КНР вопрос. Это был типичный пример того, что часто называют «дипломатическим искусством» Чжоу Эньлая. В этом, в частности, проявилась отражавшая суть политических характеров Мао Цзэдуна и Чжоу Эньлая бесчеловечность, особенно страшная по отношению к беззащитному человеку. Убедившись в том, что Чжоу Эньлай отвергает предложенный компромисс, очевидно представляя позицию Мао Цзэдуна, Лю Шаоци проявил настойчивость и потребовал личной встречи с Мао Цзэдуном.

Такая встреча состоялась. Глубокой ночью 13 января 1967 г. Мао Цзэдун приказал своему секретарю на автомашине марки «Варшава» съездить за Лю Шаоци и привезти его для беседы в Дом ВСНП[76].

Итак, Мао Цзэдун отправил за Лю Шаоци своего секретаря. С одной стороны, это можно было рассматривать как меру предосторожности: автомашину из резиденции Мао Цзэдуна никто не мог задержать или остановить, что в то время было возможно в отношении почти всех остальных автомобилей в столице КНР. С другой стороны, это был признак того, что председатель КНР Лю Шаоци уже не мог выехать на своей автомашине, да, пожалуй, и вообще был лишен возможности самостоятельно решать вопрос о своих поездках даже по Пекину.

Об этой последней встрече Мао Цзэдуна и Лю Шаоци, которая происходила во мраке ночи, об одном из самых драматичных моментов в истории КПК и КНР и в истории личных взаимоотношений китайских лидеров дети Лю Шаоци спустя полтора десятка лет писали следующее: «В этот день встретились старые соратники, председатель Мао Цзэдун и Лю Шаоци, сотрудничавшие несколько десятков лет.

Однако на сей раз они не говорили о работе»[77]. Впервые за много лет у собеседников и в мыслях не было обсуждать текущие вопросы. Нормальным дедовым отношениям между ними давно пришел коней. Наступил момент последнего решительного объяснения между двумя высшими политическими руководителями партии и страны. Они оказались в состоянии острой, непримиримой борьбы друг с другом, ставшей отражением схватки внутрипартийных сил, которые они представляли, между политическими платформами, связанными с их именами.