«Гестапо-Мюллер». Карьера кабинетного преступника - [22]

.

7. Сферы ответственности

Соучастие шефа гестапо в ужасных преступлениях национал-социалистического руководства, выполняемых им в качестве подчиненного Гиммлера, Гейдриха или Кальтенбруннера, а также изданные им приказы, сделали его виновным как в моральном, так и в правовом смысле. Но он, однако, не думал о последствиях своей деятельности, которые якобы «угнетали его», и не искал нового места работы. «Если я уйду, тогда всему конец. Тогда будет еще хуже»[263]. Более прекрасного работника Гиммлер не мог и желать.

Мюллер успокаивал свою любовницу, получившую в течение этих лет определенное представление о его работе. О деталях этой работы она могла только догадываться, поскольку вне службы Мюллер не распространялся о делах. Бессердечие по отношению к своим жертвам, тщеславие и национал-социалистическая трактовка «правильного» и «неправильного», сделали его одним из «главных военных преступников». Вопрос о его ответственности был рассмотрен па международном военном трибунале в Нюрнберге. Сферы компетенции и доверия Генриху Мюллеру были затронуты в связи с допросом и приговором шефу РСХА Эрнсту Кальтенбруннеру[264].

В приведенном далее тексте предпринимается попытка дать оценку роли Мюллера, хотя очевидно, что некоторым темам уделялось мало внимания.

Как служащий гестапо во многих случаях Генрих Мюллер приказывал вести ужесточенные допросы[265] и иногда сам в них участвовал. Большинство приказов о смертной казни и депортации были, если не подписаны им, то с ним согласованы. Он был наделен огромной властью и занимал одну из самых высоких должностей в руководстве национал-социализма. Находясь на этой должности, он мог содействовать или непосредственно участвовать в подготовке преступлений.

Мюллер полностью отождествлял себя с задачами и целями требуемой национал-социалистическим режимом борьбы с так называемыми врагами государства[266]. По сравнению с другими отделами РСХА, IV отдел, «наблюдение и борьба с противником», в большей мере участвовал в преступлениях национал-социалистического режима. Из этого отдела исходили приказы для взятия под «охранный арест» противников режима и помещения их в концентрационный лагерь. Нечеловеческое обращение с иностранными рабочими, и прежде всего с востока, создание трудовых колоний для немцев и иностранцев, убийства евреев и военнопленных, а также подавление любой оппозиции в оккупированных областях, за все это был ответствен руководимый Мюллером IV отдел гестапо[267].

Оценки Вилли Литценберга, работавшего вместе с Мюллером с 1933 по 1939 гг. в гестапо и с 1939 г. в РСХА, свидетельствуют о полноте власти Мюллера в IV отделе. «Мюллер был безмерно тщеславной личностью, который хотел подтвердить свою карьеру упорной работой. Он зашел гак далеко, что брал на себя руководство в отделах и ведомствах, не находя нужным информировать об этом их непосредственное начальство»[268].

Шеф гестапо видел в институте руководства отделами препятствие для выполнения задач управления и предпочитал обсуждать все дела напрямую с ответственным референтом. Во время периодически проходивших заседаний доклады референтов зачастую не были оговорены с руководством соответствующих отделов, и поэтому оно узнавало о решениях Мюллера только от своих сотрудников[269]. Информация для внутреннего пользования, как, например, отчеты о подслушанном материале исследовательского управления и «новости из рейха», доводились до сведения рядовых работников только в исключительных случаях или когда это требовалось для работы в конкретном случае. Так возникла система ограничения сферы деятельности каждого служащего[270].

Мюллер, являясь шефом отдела, был единственным, кого информировали обо всех происходящих событиях[271], т. е. он относился к официально признанной Гитлером элите, которая была посвящена в высшие государственные тайны.

Высказывания Гуппенкотена и Литценберга подтверждают, что Генрих Мюллер был одним из тех, кто контролировал все дела в гестапо. В этом аппарате взаимной боязни он внушал страх. Такие руководители, как Эйхман, могли угрожать именем Мюллера, если служащие других отделов или учреждений рейха не так «подчинялись», как этого бы хотело руководство с Принц-Альбрехтштрассе. В постоянном соперничестве с СД Мюллер использовал любые средства, чтобы подчеркнуть свою значимость и, если нужно, отстоять свою позицию. С руководством СД, которое хотело понизить государственную полицию безопасности до вспомогательного органа, нередко бывали трепня по вопросам компетенции, которые в 1937 г. привели к четкому разграничению полномочий[272].

Эрнст Кальтенбруннер, являвшийся с 30 января 1943 г. шефом зипо и СД, а также руководителем РСХА, пытался при допросе на Нюрнбергском суде переложить всю ответственность на считавшегося погибшим Мюллера. Мюллер якобы злоупотребил его подписью, поставив ее без ведома Кальтенбруннера под приказами об аресте. Кроме этого, было занесено в протокол, что шефы IV и V отделов были непосредственно подчинены Гиммлеру[273].

Высказывания преемника Гейдриха заслуживают мало доверия, поскольку Кальтенбруниер пытался всеми средствами вынуть голову из петли. «По моим сведениям, ни один шеф отдела […] не имел права сам принимать решения в особо важных делах […] без согласия шефа полиции безопасности, даже в случае его временного отсутствия. Из собственного опыта я знаю, что именно […] Мюллер при подписании документов был особенно аккуратен и оставлял дела такого рода до возвращения шефа полиции безопасности»